— Только если это вас не затруднит.
— Не затруднит. Я скажу Петтиферу. — Он вышел, а потом, снова приоткрыв дверь, сказал: — Располагайтесь как дома.
Дверь мягко захлопнулась, и он исчез.
Петтифер. «Петтифер тоже раньше служил на флоте, он был отцовским лакеем и иногда водил машину. А миссис Петтифер стряпала» — так рассказывала мама. А Джосс сказал, что миссис Петтифер умерла. А давным-давно Лайза с братом сидели у нее на кухне и она угощала их гренками с маслом. Она задергивала шторы, и ни мрак, ни дождь за окном не пугали детей. Они были в безопасности, и их любили.
Оставшись одна, я внимательнее оглядела комнату. В застекленном шкафу стояли восточные безделушки и среди них маленькие фигурки из нефрита, и я подумала, уж не о них ли говорила мне мама. Я озиралась в надежде с той же легкостью отыскать и венецианское зеркало, и бюро-давенпорт, но тут мое внимание переключилось на картину над камином, и я подошла к ней, забыв об остальном.
Это был портрет молодой девушки, одетой по моде начала 30-х годов, стройной, плоскогрудой, в белом прямом платье; темные, коротко остриженные волосы очаровательно и непредумышленно открывали взору длинную гибкую шею. На картине она сидела на высоком табурете, держа в руках розу на длинном стебле, но лица ее не было видно, так как она отвернулась от художника и смотрела в невидимое окно на льющиеся оттуда солнечные лучи. Она вся была розовая и золотистая, и солнце просвечивало сквозь тонкую ткань белого платья девушки. Картина завораживала.
Позади меня внезапно распахнулась дверь. Я испуганно повернула голову навстречу входившему в комнату высокому старику. Он был величествен, лыс и, кажется, сутуловат. Ступал он очень осторожно. На нем были очки без оправы, полосатая рубашка со старомодным твердым воротничком, а поверх нее — сине-белый мясницкий фартук.
— Это вы молодая леди, которая ждет кофе?
Голос у него был низкий и грустный, и все это вместе с хмурой его манерой делало его похожим на почтенного гробовщика.
— Да, пожалуйста, если вам не трудно.
— С молоком и сахаром?
— Без сахара. Но с молоком. Я любовалась портретом.
— Да. Очень приятный портрет. Он называется «Дама с розой».
— Но лица не видно.
— Да, не видно.
— Это мой… это мистер Бейлис написал портрет?
— О да, портрет выставлялся в Академии, его можно было продать сотни раз, но командир ни за что не желал расстаться с ним. — Говоря это, старик аккуратно снял очки и теперь внимательно меня рассматривал. Глаза его были бледными, выцветшими. Он сказал: — Когда вы заговорили, вы на секунду кое-кого мне напомнили. Но вы молоды, а она теперь уже немолода. И волосы у нее были черные, как перья у дрозда. Так всегда говорила миссис Петтифер: черные, как перья у дрозда.
