По тропинке, полого поднимающейся по дну оврага, ратники вывели ребят наверх. Взгляду открылись многочисленные холмы, покрытые полями и рощицами. На горизонте виднелся густой лес. Змеёй стелилась мощённая крупным булыжником дорога, убегающая к виднеющемуся вдали поселению, над которым в дневном небе ярко горела серебристо-голубая звезда.
— Смотрите, звезда! Днём? — удивился Колька..
— Кавалер хотел сказать: Благословенная Вечная Звезда? — Несмотря на подчёркнутую уважительность, пол десятник всё же косился на ребят с подозрением.
— Что хотел, то и сказал! — буркнул Колька. Юрка в своих необъятных карманах отыскал верёвочку. Колька продел её в дырочку на медали и демонстративно повесил себе на шею.
Мальчишки в окружении ратников шагали по середине дороги. Солнце палило вовсю. Несмотря на недавнее купание, идти становилось жарковато. А солдатам — тем более. В своих кожаных нагрудниках они неимоверно страдали от жары, по красным напряжённым лицам катились крупные капли пота. Однако, несмотря на это, служивые усердно чеканили шаг, громко чакая по булыжнику подкованными сапогами.
Сзади послышался громкий трубный звук. Из-за поворота дороги на белоснежном коне выехал пёстро разодетый всадник. В руке он держал большой рог и, раздувая щёки, трубил в него, поворачиваясь всем телом то в одну, то в другую сторону.
— Добрые подданные! Приветствуйте своего славного правителя владетельного князя Семисила! — прокричал он, проскакав мимо. Ратники с огромным удовольствием отошли к обочине дороги, в тень деревьев, и, став на одно колено, склонили головы в почтительном поклоне. Ребята тоже сошли с дороги и в замешательстве, не зная, что им делать, топтались на месте.
— Преклоните колени перед владетельным князем! — сказал Волокрут.
— Вот ещё! — ответил Юрка.— Не хватало ещё на колени бухаться!
Полдесятник промолчал, но Пашка заметил, как недобро сверкнули его глаза.
Из-за поворота показалась процессия. Впереди ехали стражники: ярко горели на солнце лезвия секир, горячо всхрапывали огромные вороные кони. За ними катилась большая карета, запряжённая четырьмя парами белых коней. Следом — ещё одна, поменьше и запряжённая только двумя парами таких же белых лошадей. За каретами двигалась многочисленная кавалькада, состоящая, по-видимому, из знати: уж очень богатое и праздничное одеяние красовалось на всадниках.
Когда первая карета поравнялась с мальчишками, она остановилась, и из окошка выглянул владетельный князь. Первое, что бросалось в глаза во внешности правителя,— невероятно рыжие шевелюра, бородка и усы. В отличие от своей свиты, сверкающей золотом, жемчужным шитьём и каменьями, на владетельном князе из драгоценностей присутствовали только корона в виде крепостной стены и золотая цепочка, на которой рядышком висели оберег и точно такой же, как у Кольки, Орден Благорасположения.
