Шли дни, мне становилось всё лучше, раны затягивались и не были такого ужасного вида как раньше, с каждым днём я вставал и двигался всё больше. Через две недели я совсем окреп и Рон забрал меня на тренировки.
— Посмотрим чему тебя там научили кочевники, — вытащил он меня из дома, хотя я усиленно сопротивлялся. Правда едва переступив порог, он сразу же отпустил меня, чтобы моего позора не видели остальные. Тренировки не получилось, поскольку резко двигаться мне было ещё рано, сполоснувшись я решил сделать обход владений. Захватив с собой Рона я пошёл в сторону карьера и лесопилок.
— Хорошо, что снега тут нет, — вздохнул Рон, поправляя пояс, — мне здесь больше нравиться. Нет ни суеты, не толчеи, всё спокойно и размеренно. К тому же и погода нормальная.
Я поднял лицо к небу, хмурые тучи лениво ползли, а солнца практически не было видно, если бы я не знал что сейчас конец зимы, никогда бы не догадался по погоде. Сечас было максимум десять градусов тепла.
— Скоро весна, — задумчиво ответил я, — можно будет сеять.
— Угу и точно жди в гости кочевников, — поддакнул Рон.
— Саботажи продолжаются? — спросил я подумав о недавних словах старейшин.
— Только участились, — зло сплюнул нубиец, — я в этом стаде «коров» следов не могу найти, затопчут всё что было.
— Завтра же займусь расследованием, — я сьёжился, когда ветер подул сильнее.
Когда мы налюбовались с нубийцем нашими полями, кузнями и всем прочим хозяйством, а ноги у меня стали гудеть и подкашиваться, я повернул к дому, небо уже темнело.
— Смотри, голубь! — внезапно удивлённо произнёс Рон, показав пальцев на точку в небе.
— Ну и что? — не понял я, — и что такого?
Рон дал мне лёгкий подзатыльник и произнёс.
— Голуби не живут здесь, а это значит только одно, — он выразительно посмотрел на меня.
— У нас есть стукач, — вздохнул я.
— Думаю даже не один, — успокоил он меня, — заняться тебе нужно этим, пока не началось чего похуже саботажа.
— Завтра же, — твёрдо произнёс я, — сегодня просто нет сил.
— Ладно я пойду, — Рон проводил меня до двери, — нужно ещё проведать своих подопечных.
Я вошёл в тёмное помещение и сняв с пояса сумочку с кремнем и кресалом, стал поджигать кусочек ткани, который выполнял тут роль трута. «Блин прислугу надо завести, а то как бомж какой-то, — скривился я, поджигая от ткани лучину. Масляные лампы и те не в каждом доме, нужно с этим разбираться». Я снова скривился, вопросов с которыми не нужно было разбираться у меня просто не было.
