Обещав подождать братьев в машине, Соло, Прихватил с собой Фелсена и ушел.
Закончив разговор, Джо вышел из вагончика.
— Это звонил отец,— сказал он Фрэнку.
Сначала мистер Харди позвонил домой, и миссис Харди посоветовала ему связаться с цирком, а там помощник мистера Соло сообщил ему, куда вместе с братьями уехал хозяин.
— Вчера вечером снова звонил информатор,— продолжал Джо.— Из той же самой будки! Полиция по-прежнему отказывается платить за информацию ту сумму, которую он запрашивает. Но мистер Дадли-Харрис готов пойти на это и передать деньги через отца. Отец просит узнать, кто звонил из телефона-автомата. Как можно быстрее!
Юные сыщики извинились перед Бифом и Тони за причиненные им неприятности, но друзья считали, что братья ни в чем не виноваты. Сид Соло всю дорогу в цирк не произносил ни слова, а сидевший рядом с ним Нокер Фелсен о чем-то размышлял, осторожно массируя болевшую челюсть.
На ярмарке братьям делать было особенно нечего: карманники, как правило, промышляют при большом скоплении народа. Информатор оба раза звонил вечером, и Фрэнк предположил, что он станет действовать так и впредь. Поэтому братья решили, что с наступлением темноты они по очереди будут следить за будкой, спрятавшись в принадлежащем цирку грузовике, который стоял неподалеку.
Сначала за будкой следил Фрэнк, а Джо тем временем бродил по территории цирка. Через час они поменялись ролями. Цирк уже закрывался, а они так ничего подозрительного и не обнаружили.
Фрэнк был очень расстроен: может, информатора кто-то спугнул! Но когда к нему подбежал Джо, настроение у него сразу поднялось.
Джо выяснил две вещи. Во-первых, возле телефонной будки более получаса стоял худенький рыжий паренек. Потом он исчез. Во-вторых, минут через пять после этого в телефонную будку вошел клоун Боко. Из того немногого, что Джо удалось подслушать, было ясно, что Боко спорил с кем-то о деньгах.
— Пошли,— сказал Фрэнк.— Пора задать Боко вопрос, что называется, в лоб.
Братья нашли клоуна в гримерной. Он все еще был в своем костюме в горошек, на его лице все еще лежал грим. Сначала он возмущенно заявил, что несносные дети суют нос не в свое дело. Но когда Фрэнк, проявив твердость, напомнил ему о том, насколько серьезно дело, и о суровом наказании, которое ждет виновных, Боко заговорил по-другому.
— Слушайте, ребята,— произнес он жалобно,— не знаю я ничего ни о статуе из кости, ни о типе по фамилии Сейвал. Кричал я по телефону потому что… Ну, это мое личное дело. Я спорил с женой из-за нескольких счетов. Клоун опустил глаза.
