К этому времени крен «Канберы» достиг 15 градусов, и никто не мог сказать, сколько еще корабль продержится на воде. Уэлш считал, что в их распоряжении, возможно, всего несколько минут. Макмагон также понимал, что корабль обречен. Информация стекалась к нему в Центральный пост и передавалась на мостик по переговорной трубе. Группы борьбы за живучесть докладывали одну плохую новость за другой:
– Тяжелый снаряд попал в барбет орудия «А», полностью выведя его из строя.
– Попадание тяжелого снаряда в помещение команды торпедистов, есть убитые.
– Два попадания в подпалубное отделение.
– Один снаряд разрушил камбуз машинной команды.
– Один снаряд попал в штабное помещение и еще один – в носовую часть ходового мостика с левого борта, убив большую часть находившихся там людей.
– Торпеда попала в правый борт в районе 127-го шпангоута между двумя котельными отделениями.
– Один снаряд разрушил кают-компанию старшин и смежное вентиляторное отделение.
Из одного этого перечня старпому стало ясно, что корабль вряд ли переживет эту ночь. Он дал приказ слить топливо из цистерн и выстрелить оставшиеся торпеды. Все погреба боеприпасов были затоплены, раненые собраны на верхней палубе. Оба катера и все уцелевшие шлюпки приготовлены к спуску. На катера грузили офицеров и матросов с тяжелыми ранениями.
Из уже переполненной носовой перевязочной начали эвакуацию людей, в первую очередь – неспособных передвигаться самостоятельно.
Одним из них был семнадцатилетний кочегар Рэй Бойс. Шрапнель вырвала у него половину грудной клетки. Доктор Даунвард, вернувшись с мостика, перебинтовал ему грудь, подложив целлофановую прокладку.
Для всех медиков положение молодого кочегара представлялось безнадежным, но Бойс находился в сознании, иногда даже улыбался.
Во время внезапной атаки Бойс мирно спал, устроившись на верхней палубе под мостиком. При первом же сигнале тревоги он побежал за своим спасательным жилетом. Он числился больным при корабельном лазарете, а его спасательный жилет находился в кубрике. Когда Бойс спускался вниз по трапу, его настиг осколок восьмидюймового снаряда с японского крейсера «Чокай».
Другой кочегар, девятнадцатилетний Джордж Ятис, был направлен с каким-то поручением к доктору Даунварду, но в этот момент раздался грохот взрыва снаряда. После взрыва оглушенный Ятис поднялся на ноги и с удивлением увидел на палубе чью-то оторванную руку. Он закричал:
«Смотрите! Чья-то оторванная рука!»
Джон Каугли – один из корабельных коков, сбитый с ног тем же взрывом, приглядевшись, крикнул Ятису:
