Видения вычеркнуты белой дорожкой, Леннокс вышагивает по залу как колосс, грудь вперед, подбородок вверх. Стэрри и Робин танцуют, он присоединяется, двигается легко, естественно. Остальные танцующие чувствуют его превосходство, не могут не чувствовать здорового презрения к ним, пигмеям. Скукоживаются на глазах. Леннокс без боли вспоминает, сколько раз скверносебя вел — из-за его поведения они с Труди надолго расстались; каждая такая победа была что цацка на браслете дутого золота, и каждый проступок он совершал именно в таком состоянии.
Почему он так поступает, спрашивал себя Леннокс всякий раз, когда драйв, вызванный кокаином, заканчивался. Его невеста сейчас в отеле, по крайней мере он себе это внушил. Леннокса постоянно преследует мысль, что некое стоящее событие, реальная вечеринка, проходит без него. Его радар — мурашки под кожей — подсказывает: сейчас такой случай. В следующую секунду Леннокс соображает, что он — полицейский и что всякая стоящая вечеринка по определению проходит без него, она — для штатских. И если он, Леннокс, это сборище обнаружит, его задача не присоединиться, а разогнать. Впрочем, на две недели он тоже штатский. И здесь очень славно. «Мир рушится, и слава богу, что хватает людей слишком молодых или откровенно глупых, способных отплясывать в клубе и вообще вести себя так, будто вечеринка только началась».
Стэрри откидывает волосы и непроницаемыми своими глазами встречает Ленноксов полный вожделения взгляд.
— Мы продолжим у Робин дома. — Теперь она смотрит на подругу.
— Пойдем с нами, — приглашает Робин. — У нас еще кое-что есть.
Под «кое-чем» она, по мысли Леннокса, разумеет кокаин, а не марихуану, которую Леннокс терпеть не может.
— Пойдем. А где ты живешь? — Леннокс перекрикивает музыку.
— Там, в Майами.
— Я думал, Майами тут.
— Тут Майами-Бич, глупыш, — поддразнивает Робин. — А Майами — за дамбой.
— А, ну да. — Труди и Джинджер так и объясняли.
Они выходят на улицу. Головы легкие от кокаина. Леннокс намерен поймать такси, Стэрри его останавливает.
— Вон автобус. — Она кивает в сторону остановки. — Так дешевле.
На сей раз Леннокс платит ровно столько, сколько нужно. В автобусе полно пьяных, обычная ситуация в ночном транспорте, театр на колесах. Все трое садятся на последние места, Леннокс у окна, Робин рядом с ним, Стэрри перед ними. Стэрри говорит по мобильнику на испанском языке. Робин явно встревожена, тревога передается Ленноксу. В автобусе нет заднего стекла, только глухая стена, это спокойствия не добавляет. Противоестественно как-то: не видеть, откуда едешь.
