Труди резко встряхивает головой, Труди поспешно прикладывает пальчик к его губам.
— Рэй, никаких разговоров о работе. Ты ведь обещал. Ты должен был оставить проблемы дома. Мы же все распланировали. Тебе и Боб Тоул то же самое сказал. Вот его слова, если я правильно помню: даже не думай о работе. Не думай. Отдыхай. Все оставь в Шотландии. Наша цель — улететь от проблем и как следует спланировать свадьбу. А ты опять пьешь, хотя и знаешь, как я к этому отношусь, — выдает Труди на одном затянувшемся выдохе, тон становится сварливым. — Но ты этого хотел, а я согласилась. Дура потому что. Расслабляйся. В конце концов, у тебя транквилизаторы с собой.
Леннокс отмечает, что Труди говорит по-американски: «оставить проблемы», «улететь от проблем». Оба клише стучат у него в висках. Оставить. Улететь.
Куда?
Куда улетает душа, оставив проблемы?
Появляется стюардесса с напитками. Труди просит белое вино. Шардоне. Леннокс берет две «Кровавые Мэри».
Труди откидывается в кресле. Головка ее клонится к плечу. Голосок воркующий, напевный.
— В наше время любай работа связана со стрессом. Поэтому надо учиться оставлять проблемы за бортом.
«Опять!»
— Мы целых две недели проведем на море, на песчаных пляжах, под солнцем... Это же здорово! — Труди толкает Леннокса локотком, надувает губки. — Рэй, я тебе по-прежнему нравлюсь! — И снова проделывает трюк с резким поворотом.
— Конечно, нравишься. — У Леннокса в груди и в горле спазм. Его гортань не шире соломинки. Он в ловушке; прижат к иллюминатору, слишком маленькому, чтобы вырваться в небо, чтобы забыться. Леннокс смотрит на свою искалеченную, забинтованную правую руку — мешок поломанных костяшек, фаланг и пястных костей. Сколько еще кальция придется искрошить, сколько времени понадобится, чтобы в попытках пробить дыру в этом вот самолете оба кулака стали бесформенной массой? Между Ленноксом и проходом сидит Труди, рядом с Труди — пожилая женщина. Черты лица у нее резкие, тело усохшее, руки костлявые. Должно быть, ровесница его матери. Леннокс вдыхает грязный, сухой, многократно прокондиционированный самолетный воздух.
У пожилой женщины кожа цвета плавленой пластмассы. Впечатление, будто кондиционеры ее окончательно иссушили. Вдобавок у нее возрастные пигментные пятна оранжеватого оттенка. Интересно, на сколько часов можно состариться за время восьмичасового перелета. Не надо говорить Труди, что с собой у него не более полудюжины таблеток; не надо говорить, что в Майами он намерен с них слезть.
