Ступив на палубу «Горделивого», Сергей Урманов сразу заметил, как поматерел корабль за пять месяцев, прошедших после спуска на воду. Перед носовой надстройкой связкой гигантских стручков красного перца казались поднятые вверх контейнеры ракетной установки, возле самого форштевня волнистыми рядами выложены черные калачи якорь-цепи. Надстройка уже была остеклена, а над нею широко раскинула сетчатые крылья антенна станции поиска цели. Только этажерки монтажных лесов, окружавшие некоторые наружные устройства, портили внешний вид крейсера.
Вдоль обоих бортов сновали туда-сюда люди; непосвященному этот человеческий муравейник показался бы странным, даже бессмысленным, но Урманов видел, что почти никто из рабочих не идет с пустыми руками, каждый что-то несет: детали, инструменты, укупорочную тару, ведерки с краской либо со смывкой. Да и не особенно разгуляешься на стылой, промозгшей на февральском ветру палубе под щетиной сосулек, свисающих всюду: на мачтах, буртиках надстроек, на металлических скобах, скрепляющих леса.
Бежавший навстречу Урманову человек в рыжей телогрейке и заляпанной краской ушанке остановился, поспешно вскинул к виску ладонь правой руки:
— Здравия желаю, товарищ командир! Вы меня не узнаете? Главный старшина Хлопов. Тот самый, который бывший шофер Павла Ивановича…
— А, стало быть, тот самый Вася, — усмехнулся Урманов. — Ну, здравствуйте. Я успел за вас нахлобучку получить от главного строителя. Службой довольны?
— Трудимся, товарищ командир. Служить пока недосуг.
— Любопытное заявление! Выходит, сейчас вы не на службе?
— Смотря как считать, товарищ командир. Если по принципу: солдат спит, а служба идет, то она есть. Только у моряка настоящая служба в море начинается.
— А разве плохо собственными руками на корабле каждую железку пощупать? Уверуешь в надежность техники, плавать спокойнее будешь.
— Все это правильно, что вы говорите, товарищ командир. Но есть тут некоторые особые обстоятельства…
— Какие же, если не секрет?
— Вы скоро сами о них узнаете, — уклонился от продолжения разговора Хлопов. — Разрешите идти?
Урманов тоже двинулся дальше, не особенно задумываясь над смыслом недосказанного старшиной, но то, что Хлопов задолго до начала плавания думает о море, командиру понравилось. В любом из своих подчиненных он прежде всего ценил ту профессиональную жилку, которая впоследствии вплетется в прочный канат под названием «морская выучка экипажа».
Одна из времянок на крейсере — будущая матросская столовая — была отведена для нужд личного состава. В ней размещались шкафчики для хранения сменной одежды матросов и офицеров. Просторное помещение сейчас пустовало, только в дальнем углу возле раскладного стола заместитель командира Валейшо разговаривал с какой-то женщиной в заляпанном краской комбинезоне.
