Мысли Ивана Егоровича снова вернулись к дочери, описав какой-то невидимый, но широкий круг, в котором могло бы уместиться полжизни. Думал он о Татьяне в последние годы не меньше, а больше, чем раньше. Это можно было объяснить новым его сухопутным образом жизни, а может быть, и старостью. Полвека принимал он соленые ванны, дышал колким морским воздухом. Помнил все моря-океаны… А теперь только мысленно мог перенестись туда, за тридевять земель. Снились ему морские сны: жестокие штормы, ласковые океанские дали.
«Сейчас бы сделать хоть две-три затяжки», — подумал Иван Егорович, но сста не сдвинулся, так и лежал на койке с открытыми глазами. Еще больше маялся от того, что не с кем было поделиться нехорошим предчувствием. Третьегодняшним летом схоронил он на Перловском кладбище супругу свою Татьяну Трофимовну, с которой прожили без малого полвека, подняли на ноги двух сыновей и дочку. И хотя крутовато порой обходилась с мужем «мать-боцманша», но теперь по целковому заплатил бы Иван Егорович за каждое ее сердитое слово. Ведь ничто на свете не ценится дороже навсегда потерянного.
В шестьдесят семь лет овдовел Иван Егорович. Звали его после похорон в свои семьи сыны Андрей и Павел, приглашала к себе и дочь Татьяна. Не захотел. Отверг и услуги досужих кумушек, которые сватали ему младшую сестру покойной жены Алевтину Трофимовну: «И телом еще свежа, и на Татьяну страсть как похожа!» В ответ на такие слова Иван Егорович усмехнулся невесело:
— Хошь с одного стапеля каравеллы, да разное у них плавание…
Так и зажил бобылем отставной мичман, благо что неподалеку от его дома была столовая, работавшая без выходных. А будни проводил с ребятами в районном Доме пионеров, где на общественных началах руководил судомодельным кружком. Когда спрашивали, чем он занимается, отвечал:
— Корабли строю.
Одну из поделок Ивана Егоровича — модель крейсера «Аврора» в сотую часть натуральной величины — ребята пронесли через Красную площадь во время первомайской демонстрации. Радости старого моряка не было предела…
…Через неплотно задернутые шторы доглядел Иван Егорович, что в высотном доме напротив высветлились желтые пятна окон. «Вот уж и утро подкатило», — подумал он, поднимаясь с постели.
Часы показывали половину шестого. До прихода поезда оставалось добрых полсуток. «Надо квартиру хорошенько пролопатить, — оправдывался сам перед собой Иван Егорович, — одеяла гостевые выхлопать, пропылились небось на антресолях…» Да и в столовую надо было сходить пораньше, договориться со знакомой раздатчицей, чтобы плеснула в обед чего повкусней — с первого черпачка. Танюшка проголодается с дороги.
