– Так в книжке сказано, Элисон. «У Никоу», – она произнесла именно «Никоу», с ударением на первом слоге, – это, типа, фирма. Он знаменит своим gelato.[14]
Чтобы осознать, что сейчас произойдет, Брунетти понадобилась минута. А когда он осознал, то быстро отпил грога, который был еще такой горячий, что обжег ему язык. Стерпев, он взял ложечку и в надежде, что от этого он побыстрее остынет, стал так яростно мешать напиток, что жидкость разве что не выплескивалась из стакана.
– О, вон оно, точно, под теми круглыми закрывашками, – сказала первая, встав рядом с Брунетти и глядя через барную стойку, туда, где знаменитое gelato Нико – продукция, на время резко потерявшая популярность, – действительно лежало под теми круглыми закрывашками. – А с каким тебе вкусом?
– Как ты думаешь, у них есть клюквенное?
– Не-е, это же Италия.
– Ага, я тоже думаю, что нету. Может, мы, типа, будем брать, ну, основные?
Подошел бармен, с улыбкой, отдававшей должное их красоте и лучащемуся здоровью, не говоря уж об их храбрости.
– Si?[15] – спросил он с улыбкой.
– У вас есть какое-нибудь gelato? – спросила одна из них, произнося слово если не правильно, то громко.
Бармен снова улыбнулся и, очевидно, привыкший к таким вещам, быстро вытянул два рожка из высокой стопки на прилавке.
– Какой вкус? – спросил он на сносном английском.
– А какие у вас есть?
– Vaniglia,cioccolato,fragola,fiordilatte,etira-misu.[16]
Девушки посмотрели друг на друга в большом замешательстве.
– Я думаю, мы лучше остановимся на ванильном и шоколадном? – сказала одна.
Брунетти больше не мог различать их голоса, настолько они были одинаковые, скучные и гнусавые.
– Ага, наверно.
Первая повернулась к бармену и сказала:
– Due,[17] ваниль и шоколад, пожалуйста.
Дело было сделано за секунду, рожки наполнены и переданы через прилавок. Брунетти утешился, как мог, добрым глотком грога, держа полупустой стакан под самым носом еще долго после того, как сглотнул.
Девушкам пришлось снять перчатки, чтобы взять рожки, потом одна держала оба мороженых, пока вторая рылась в карманах в поисках четырех тысяч лир. Бармен дал им салфетки, возможно, в надежде, что это удержит их в помещении, пока они будут есть мороженое, но девушек было не остановить. Они взяли салфетки и аккуратно обернули ими основание рожков, распахнули дверь и исчезли в сгущающейся предвечерней тьме. Когда очередной трамвайчик шарахнуло о причал, бар наполнился печальным гулом.
Бармен посмотрел на Брунетти. Брунетти встретил его взгляд. Оба безмолвствовали. Брунетти допил грог, заплатил и ушел.
