– Что потом?
– Они убежали. Потом я спустилась вниз и позвала Луку, а он сходил за врачом, и мы привезли тебя сюда. – Флавия увидела, что глаза Бретт сомкнулись, она заснула на несколько минут, ее губы приоткрылись и обнажились безобразные стальные скрепы.
Вдруг ее глаз распахнулся, и она оглядела комнату, будто удивившись, что находится здесь. Увидев Флавию, она успокоилась.
– Почему они это сделали? – спросила Флавия, высказав вопрос, который носила в себе два дня.
Прошло много времени, прежде чем Бретт ответила:
– Семенцато.
– Из музея?
– Да.
– И что? Что они сказали?
– Я не поняла. – Если бы можно было безболезненно покачать головой, Бретт бы это сделала. – Что-то бессмысленное.
Капкан, сжимавший зубы Бретт, искажал ее голос. Она снова произнесла имя Семенцато и надолго закрыла глаза. Когда она их открыла, то спросила:
– Что со мной?
Флавия была готова к этому вопросу и кратко ответила:
– Сломаны два ребра. И челюсть треснула.
– Что еще?
– Это самое тяжелое. Спина у тебя сильно ободрана. – Она увидела недоумение Бретт и пояснила: – Ты ударилась о стену и ободрала спину о кирпичи, когда падала. А лицо у тебя синее-пресинее, – сказала Флавия с наигранной веселостью. – Это подчеркивает голубизну глаз, но впечатление все-таки не очень.
– Насколько не очень? – спросила Бретт, которой не нравился шутливый тон.
– Самую малость, – сказала Флавия, явно соврав. Бретт пристально посмотрела на нее одним глазом, что заставило Флавию прояснить ситуацию. – Ребра придется бинтовать, и неделю-другую будет сложно двигаться. Врач сказал, что все поправимо. – Поскольку это были единственные хорошие новости, какими она располагала, то дополнила отчет врача: – Через несколько дней снимут скрепы. Трещинка там с волосок. А зубы в порядке. – Когда она увидела, как мало все это подбодрило Бретт, то добавила: – И нос цел. – По-прежнему нет улыбки. – Шрамов на лице не останется: когда отек спадет, все будет в порядке.
Флавия ничего не сказала ни о спине Бретт, ни о том, как долго отеки и ссадины будут исчезать с ее лица.
Внезапно Бретт осознала, как утомила ее эта короткая беседа, и почувствовала, как новые волны сна накатывают на нее.
– Иди домой, Флавия. Я посплю, а когда… – ее голос замер, и она заснула.
Флавия откинулась на стуле и стала изучать повреждения на лице лежащей на постели подруги. Синяки на лбу и щеках стали за последние полтора дня почти черными, глаз заплыл. Нижняя губа Бретт распухла вокруг вертикальной трещины, разделившись надвое, как заячья.
