— кажутся имеющими всеобщее значение, подобно тому как свойства воздуха — его физическая телесная форма — продолжают существовать, несмотря на то, что наука разложила воздух на его составные элементы" (там же, стр. 84. Разрядка моя. –
М. М.).
В терминах теории сознания это означает, что никакое "чистое сознание", предполагаемое классической философией, не может здесь восстановить действительности, что целый ряд объектных образований сознания не может быть воспроизведен в качестве сознательно контролируемой человеком конструкции предмета. Осуществив определенную расцентровку сознания и анализируя его в обход — через предметную деятельность (в качестве ее стороны и одной из метаморфоз), Маркс прерывает телеологическую схему, сослужившую в свое время известную эвристическую службу в анализе явлений сознания (прежде всего научного). Определенные образования сознания оказываются инвариантными относительно любых других (скажем, более развитых) форм сознания и неустранимыми последними. Маркс совершенно определенно формулирует принцип несводимости бытия (в том числе, бытия сознания) к знанию. В этом смысле сознание стало, если можно так выразиться, "бытийствовать" в марксизме задолго до появления любого экзистенциализма и феноменологии. Эта особенность понимания сознания занимает вообще важное место в марксизме. И Маркс и Ленин в противовес просветительским предрассудкам в пропаганде и в идеологической работе партии постоянно обращали внимание на тот факт, что социально возникшие идеи, представления, иллюзии и т. д. устранимы не столько идейной критикой (так сказать, заменой их знанием), сколько прежде всего практическим опытом измененной реальной деятельности, опытом классов и социальных движений, изменением социальных систем отношений и структур.
Но это лишь одно из практических приложений более общей марксовой процедуры. Маркс берет не созерцающее сознание, раскрываемое в рамках абстракции гносеологического субъекта (по схеме телеологии самосознания и т. п.), а сознание, включенное в социальные структуры, являющееся активным реальным звеном их развития и функционирования, а поэтому рассматриваемое согласно своей роли и месту в них. И он вообще отказывается в этой области от традиционного отношения "объект-субъект", показывая, что отношение социальных идей и представлений к реальному общественному бытию не есть отношение мысли субъекта к исследуемому ею объекту и что, следовательно, противопоставление "материального" и "духовного" в этом плане мало что может дать для понимания развития и смены культур, систем духовно-практического освоения человеком окружающего мира. Сознание и культурные формы впервые у Маркса выступают в новых, неклассических координатах анализа.
