– Кстати, о живой. Ну-ка, кошара, иди-ка сюда!
Сграбастав Барса я усадил его на диван. Кот долго пытался перехватить мою руку, которую я пытался пристроить у него на загривке, однако довольно скоро успокоился и прикрыл глаза. -Что ж, побудь "Павловской собакой". Всегда опыты на собаках проводились, а сейчас для разнообразия, на котах. Вернее, на коте. На одном. И том же.
Но у меня ничего не вышло. Получается, что лимит "линьки" для этого конкретного кота исчерпался. Да и что могло получиться, если бы опыт удался? Котенок пары месяцев от роду?
Сомневаюсь. Кстати, ведь не только кожа с него сошла, как же я не подумал, вместе с кожей и внутренностями "ушли" лет десять прожитой жизни! Это значит, что Барс помолодел на десять-пятнадцать лет!
И если перевести на человеческие пропорции, то сейчас ему, будь он человеком, было бы лет девятнадцать-двадцать. Если брать за основу срок жизни кошек, который, как мне помнится, составляет лет пятнадцать-двадцать, то на момент "линьки" ему было в человеческом масштабе, лет шестьдесят?..
Да-а. Дела…
Обмозгуем новые поступления. Однако не здесь и не сейчас. Я чувствовал, что все события сегодняшнего дня имеют для меня исключительное значение, и для того, чтобы уложить все по полочкам, необходимо отвлечься и не думать об этом.
Я решительно поднял трубку телефона и набрал Леськин номер.
Вечер удался. Удался чуть меньше, чем предполагалось, поэтому проводив Лесю, я не стал у неё задерживаться. Как она выразилась: -Нечего, мол, совращать невинных дам, у которых на раннее утро выходного дня намечено плановое посещение дорогих и любимых до слез родителей!..
И хотя данная филиппика не совпадала с разработанной мной на остаток вечера тактикой, пришлось скорректировать планы соответственно полученным вводным.
Но с другой стороны – нет худа без добра. Расслабляясь в приятной обстановке, я никак не мог избавиться от мыслей, ворочавшихся под внешним, развлекающимся слоем сознания, и ни на секунду не забывал об оставшихся открытыми вопросах, ожидавших своего решения.
Перед самым входом в свой подъезд меня догнал последний снежный заряд из непрекращающегося второй день снегопада. С облегчением закрыв за собой дверь, я потопал ногами по бетону, стряхивая с обуви налипший снег, и не обращая внимания на привычно неработающий лифт начал подниматься на свой четвертый этаж.
На перегоне между вторым и третьим этажами, возле стенки, устроившись на нескольких сложенных в стопку картонных листах спал бандитского вида бомж. Это спальное место он облюбовал с началом настоящих холодов, и успел стать привычным атрибутом ночного подъезда для всех, возвращавшихся домой после десяти-одиннадцати часов вечера. Однако вел себя на удивление корректно, оставляя поутру только чисто выметенную площадку, без всяких признаков мусора.
