Я тоже попыталась улыбнуться в ответ, но губы, кажется, так и не сложились в улыбку.
– Пойдемте отсюда. Я понесу Иришку, – сказал папа и поднял меня на руки.
Сейчас мой взгляд словно прояснился. Я видела медленно кружащего в облаках орла, и огромное море, бережно обнимающее скалы, и маленький городок, примостившийся как раз между горами, небом и морем. И в этот момент меня охватила необыкновенная нежность. Она была всегда – в моей душе, в моем сердце, но сейчас буквально выплескивалась наружу. Она стала такой большой, что телесной оболочки не хватало для того, чтобы удержать ее.
Теперь все будет хорошо. Теперь я знаю, что мне нужно делать. Эти люди блуждают во тьме, словно слепые жалкие котята. Но я еще вернусь в этот город на самом краю огромного мира. Я спасу их и приведу к свету. Теперь я знаю…
Мы спустились со скалы, не встретив никого. Город затих. Молчали даже собаки, чувствуя, должно быть, повисшее над ним ожидание.
Вот и наше временное пристанище. Мама распахнула калитку, и мы через вишневый сад, не останавливаясь, прошли к домику.
Папа внес меня в комнату и уложил на диван.
– Тебе лучше? – заботливо спросила мама.
Я кивнула.
Они и сами выглядели неважно. Оба бледные, с покрасневшими глазами. Сутки действительно выдались тяжелыми. Особенно ночь.
Я приподнялась и тяжело оперлась на спинку дивана. Тело еще плохо повиновалось, а в голове была необычайная легкость.
Мама и папа собирали сумки.
– Вот, возьми, – отчего-то виновато сказала мама, подавая мне несколько книг в ярких глянцевых обложках.
Я открыла одну из них там, где в нее была вложена закладка – глупо ухмыляющееся сердечко. Какое же оно яркое! Цвет неприятно раздражал глаза, и я, вынув открытку, бросила ее на пол. Маленький кусочек картона медленно спикировал вниз. Прекрасно, будет привет для хозяйки дома. Нинель Ивановна любит яркие вещи.
Я с грустью посмотрела на сумки. Пора в дорогу. Но перед отъездом у меня было еще одно дело…
– Ира, ты куда? – окликнула меня мама, застыв посреди комнаты с вещами в руках.
– Я ненадолго. Попрощаюсь только, – сказала я, выходя из домика.
За моей спиной царило удивленное молчание.
Путь до обрыва оказался неожиданно коротким. И вправду, расстояния – вещь относительная. И когда я успела забыть? Привыкаешь, ко всему привыкаешь, и в какой-то неуловимый момент оказываешься вдруг накрепко заперт в своей телесной оболочке, вырастая, успеваешь забыть, что когда-то в детстве, давным-давно, умел летать. Сколько же всего я не замечала в последнее время?!
