Вы тоже, наверное, в далеком школьном детстве на уроках географии, особенно когда географичка заболевала, а классный руководитель заговорщицки подмигивала и, приложив палец к губам, говорила: «Тс-с! Урока не будет. Сидите тихо. А то…» — осторожно закрывала за собой дверь — вы тоже тогда, наверное, играли в эту игру. Нужно отыскать на карте название города, реки или местности, которое загадал твой соперник. Сначала прикинешь, где бы это название могло встретиться, потом лихорадочно шаришь глазами среди хитросплетения шрифтов и линий — времени тебе на поиск всего пять минут!
Наконец торжествующе тычешь пальцем в глянцевую поверхность, переживая волнующую минуту географического открытия, а затем, кося глазом в сторону, чтобы не подглядели, находишь название позаковыристей, поиностраннее, зажимаешь его в кулаке и смотришь, загадочно улыбаясь, как толпятся твои товарищи совсем в других австралиях и америках, по слогам читая: вера-крус, мон-теви-део, рио-де-жа-ней-ро…
Еще тогда я заметил одну особенность, а после в книгах по психологии нашел и объяснение этому явлению: даже самые признанные знатоки дольше всего ищут, а иногда так и не находят названия чрезвычайно простые — вроде нашей Сосновки, либо же — написанные очень крупным шрифтом. Слово или словосочетание прямо перед глазами, ты смотришь на него, но не видишь, не замечаешь, словно попало оно в огромное слепое пятно зрения. Будто на карте — белое пятно, и попадают в него самые обычные наши города и реки.
Не видать маленького провинциального городка с глубоким оврагом, упирающимся прямо в свалку. Городок подступил к самому оврагу, так что несколько домиков оказались над обрывом, а один забрался почти на дно и затаился там, среди зарослей черемухи и великанов осокорей, из коры которых, как мы верили в детстве, делают пробку. По крайней мере, кораблики, которые мы выстругивали перочинными ножиками из этой коры, были легче пенопластовых и несли больше всего парусов…
Незаметна на карте и неглубокая речка Песчаная, в которой заключалась для нас когда-то добрая половина мира. Здесь мы ловили на удочку рыбу щеклею и думали, что она встречается только у нас, а потом оказалось, что эта мелкая рыбешка водится чуть ли не в любой лужице, только называется иначе — уклейка…
Помню, на берегу старого русла Песчаной, у далеко вдающегося в лиственный лес затона, стоял маленький кирпичный заводик, для своих глиняных нужд накопавший вдоль реки множество неглубоких, но больших ям — величиной с доброе футбольное поле каждая. В половодье ямы заливало, потом пацаны марлевыми бредешками ловили в них юрких щурят, а жители постарше и посолидней сажали между озерками картофель и бобы. На глинистой почве к лету вырастало множество колючих сорняков, на которые часто садились невесомые стрекозы, считавшиеся у нас лучшей насадкой для рыбалки. Именно здесь, да еще в ивняке по самому берегу мы зорили птичьи гнезда и делали свистульки из молодых побегов тальника…
