– Но это не мое. – Пробормотал он. – Их мне подкинул кто-то…
– А кто у нас любитель всяких книжек и журнальчиков? Ты, Щербатый. И ты подбросил те из них, что тебя, уже, наверное, не заводят, так как примелькались, девчонке. А потом подглядывал за ней, как она мылась. Но старик тебя спалил. Однако он пока не хотел говорить всем. Ведь он вроде твоего папаню знавал и ему было неловко тебя гадом объявлять при всех. Видимо хотел с тобой по-своему разобраться. Но ты его опередил. Убрал как свидетеля того, что ты хочешь девку поиметь.
– Что за бред… – Щербатый растерянно смотрел на Жигана. – Это не правда. Не правда…
Шум сделал глубокий вдох и посмотрел на Клима.
– Что, факт? – спросил он.
Клим кивнул.
– Да. Мы эти журналы у него нашли.
– Вот сука! – скинхед кинулся на Щербатого.
Тот схватил табуретку.
– Это не я!!! – заорал он, отмахиваясь от Шума табуретом. И Шум попал под удар. Он отлетел, ударился о стену вагона и распластался на полу. Из его виска растекалась кровь.
Все опешили, глядя на тело Шума, который только что был жив, но теперь лежал на полу с проломленным виском.
– Ты убил его, – выдохнул Ваффен, – Господи…
– Я не хотел! – воскликнул Щербатый отчаянно.
– Как и Саныча, – Жиган выхватил свой нож и ринулся на Щербатого.
Тот швырнул в него табурет и бросился из вагона. Жиган увернулся и помчался за ним. Клим следом.
Ваффен стоял какое-то время и смотрел на тело Шума, схватившись за голову. Затем резко кинулся к Родьке и, схватив ее в объятия, стал бормотать:
– Наташа, давай уйдем. Сейчас же. Уйдем на юга. Только ты и я. Вместе. Нет больше времени думать. Это проклятое место.
Родька была шокирована тем, что тут только что произошло. И, неожиданный напор безобидного до этого Ваффена, привел ее в ужас.
– Пусти! – истошно завопила она вырываясь. – Пусти меня!
Эстонец почувствовал, как что-то острое вонзается ему в щеку, и отпрянул. В дрожащей руке девочки был ее нож.
– Не приближайся ко мне и не трогай! – нервно проговорила она и выскочила из вагона.
Эстонец обессилено упал на колени и заплакал.
– Я люблю тебя! – крикнул он ей в след.
* * *
Моряк докурил очередную сигарету, прикурил от нее следующую и швырнул бесполезный теперь окурок на землю. Снова уставился в пасмурное небо. А рядом шуршали крысы доедающие маньяка.
В какой-то момент вопли разъедаемого кислотой каннибала стали невыносимы, и Моряк вышвырнул койку в окно. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что тот еще жив. Он был в беспамятстве в состоянии болевого шока и от удара о землю. Бормотал что-то и дергался в конвульсиях. Тогда Моряк схватил его за ногу и приволок к яме с жертвами маньяка. Швырнул его туда, а тот все бормотал что-то.
