— Я сделаю чай… Э! Ты же любишь шоколад, так? Ну конечно! Что ж, у меня есть и шоколад. Хорошо бы еще и молока, но уж не обессудь… Да что ты там все копаешься? Давай проходи смелее! Шевели задницей!
Стараясь не выпускать старуху из виду, Уихара опасливо стянул с ног кроссовки и прошел в комнату. Против обыкновения, пол был застелен не татами, а линолеумом, местами вспучившимся. Вообще обстановка отличалась крайней бедностью. На кухне не было ничего, кроме раковины, ведра, плитки и маленького холодильника. Из крана сочилась вода.
Окна оказались заклеены изнутри кусками черного картона. Уихара прислушался, но снаружи не доносилось ни звука. Он попытался получше разглядеть хозяйку. Сейчас на ней был черный свитер и шерстяные брюки неопределенного цвета. Так ее или, черт побери, не ее он видел вчера? Старуха улыбалась сама себе и над чем-то колдовала у газовой горелки. Уихара аж вспотел от напряжения: у той и у этой раздута нога, и та и другая хромают… А может, та, вчерашняя, не хромала? У него в ушах еще звучали ее первые слова, с которыми она вышла к нему навстречу. Уихара и думать забыл об убийстве — сейчас он беспокоился лишь о том, как бы не грохнуться в обморок. Все же как-никак он первый раз в жизни зашел в чужой дом — так сказать, на чужую территорию. Когда старуха распахнула перед ним дверь, он не успел разглядеть ее лица. Во всяком случае, это не было лицо конкретного живого человека. Оно не походило ни на бездушную личину робота, ни на застывшую физиономию куклы. Скорее это было чье-то абстрактное представление о человеческом лице, маска, условность. Если бы старуха не заговорила сразу, он точно прирезал бы ее. В душе Уихара начал смутно ощущать то же, что обычно чувствовал, когда бил свою мать.
Когда Уихара перестал выходить из дому, мать отвела его к психотерапевту. Молодой доктор попытался разговорить Уихара. Он сидел за своим письменным столом, причем его лисья мордочка была наполовину скрыта тенью от абажура, и лопотал:
— Конкичи! Я хочу подружиться с маленьким Уихара!.. А Уихара даже не разговаривает со мной… Конкичи! Что я могу для тебя сделать? Как ты думаешь? Как сделать так, чтобы малыш Уихара сказал хоть словечко? Иначе как же мы с ним подружимся, а, Конкичи? Знаешь, очень трудно с кем-нибудь подружиться не разговаривая…
Уихара понимал, что старуха принимает его за кого-то другого. В принципе это было даже хорошо — он мог спокойно поговорить с нею. Он был уже не Уихара, а кто-то другой, и даже необязательно тот, за кого принимала его сумасшедшая. Так чего же ему теперь бояться? Еще совсем недавно Уихара считал, что лучшей формой общения для него был бы обмен короткими сообщениями типа SMS. Если кто-нибудь прямо обратился бы к нему да еще захотел узнать его мнение, Уихара умер бы на месте от волнения.
