…Скибко и Петруничев с двух сторон печально и туповато уставились на труп. Словно по команде, оба тяжело вздохнули.
Труп лежал на спине под деревянным забором, окружавшим стройку.
Поза трупа, характерная для изнасилования, напоминала позу трупа Людмилы Багучевой. С убитой была снята почти вся одежда, брошенная рядом с трупом. Словно наводя сыщиков на мысль, что преступление было совершено именно здесь. Но сыскари на такую туфту, конечно не купились. Хотя все возможно.
— Разрешите продолжить? — спросила Конюхова, и, дождавшись кивка продолжала диктовать протокол осмотра тела:
— На шее в области горла имеется зияющая рана — поперечный разрез, прикрытый домашними туфлями, по обе стороны половых органов — обширные резаные раны. Сосок правой груди отрезан.
— Нашел сосок, — радостно заорал Семенов поощряемый в своем рвении присутствием всего своего начальства от лейтенанта Деркача до полковника Скибко. — Вот, етить твою пересыпь, — летал за забором, в траве. — В руке он без брезгливости держал сосок женской груди с неровно свисавшими фрагментами грудной железы.
Даже видавшие виды офицеры милиции поморщились и нервно отвернулись.
— Приобщите, — не дрогнув лицом спокойно, словно не разделяя восторга Ванечки Семенова, заметила Конюхова. И продолжала диктовать:
— На животе трупа лежала английская булавка, металлический крестик светлого металла, судя по пробе, серебряный, и спичка с головкой красного цвета.
— Младший лейтенант Семенов, — обратилась она к Ванечке, убедившись что в этой мужской компании у него самые крепкие нервы, — переверните, пожалуйста труп.
После чего добавила:
— На передней и задней поверхности трупа имеются множество колотых и резаных ран, расположенных веером.
Подумав, она добавила:
— Числом около тридцати.
— Следки остались? — спросил нервно поежившись Мищенко.
Конюхова с недоумением посмотрела на него.
Я имею в виду, не все тут бравые сыщики капитана Петруничева затоптали?
— Обижаете, товарищ прокурор… — недовольно поморщился капитан.
Следки есть, товарищ полковник, — словно игнорируя присутствие Мищенко, поскольку из чувства милицейского патриотизма недолюбливал прокурорских придирал — законников, влез в разговор старших Деркач
