Во Вьетнаме я знал Кэйити Савада, лауреата Пулитцеровской премии, Тайдзо Итинодзэ, недолгая жизнь которого уже стала сюжетом для фильма, пробивного Кэйдзабуро Симамото и еще тьму других фотографов и журналистов.
Я отработал там почти три с половиной года, но иногда мне удавалось свалить в Сингапур или в Гонконг, а во время первых парижских переговоров я вернулся в Японию, убежденный в скором окончании войны. И тем не менее я был одним из последних, кто покинул Вьетнам, в отличие от моих коллег, что бросились в Камбоджу, когда там началась заварушка.
Я, конечно, не имею в виду тех, о ком только что упомянул; многие журналисты и фотографы, приехав во Вьетнам искать неизвестно чего, с виду были спокойные, однако прямо-таки кипели внутри. Мне всегда казалось, что я единственный, кто не похож на них. Нет, разумеется, я ходил на передовую, чтобы затем продать мои снимки, но, как мне представляется, это чувство непохожести в большей степени было обусловлено моим буржуазным происхождением: мои родители были богатыми экспортерами из Йокосуки.
Мне немного стыдно признаваться в этом — ведь я ушел из дома именно из-за несогласия с образом жизни моих родителей, — но они неоднократно переводили на мое имя деньги из гонконгских банков.
Мне говорили: мол, незачем так терзаться, ты такой же военный корреспондент, как и мы… но все же только во Вьетнаме мне суждено было познать свой предел.
«Предел»… я не люблю этого слова, однако познание его является необходимым условием для того, чтобы стать взрослым; это обязательная составляющая процесса роста. До Вьетнама у меня не было такой возможности. Когда я родился, моим родителям было уже за сорок, а коль скоро я оказался единственным сыном, то рос в атмосфере любви и на меня возлагались большие надежды.
На поле битвы невозможно скрыться от чего бы то ни было. Именно там я впервые встретился лицом к лицу со своими страхами.
Вернувшись домой, я сразу же открыл небольшую фирму. Один мой старый друг, окончивший Массачусетсский технологический институт, искал себе партнера, так как не обладал достаточным капиталом. Идея заключалась в применении интересной технологии нанесения магнитных дорожек на кредитные карты, а поскольку в то время кредитки входили в моду, наша маленькая компания из четырех сотрудников приносила в год более миллиарда иен. А ведь термина «венчурный бизнес» в ту эпоху еще не существовало!
Четыре года спустя я основал инвестиционную компанию по внедрению и продаже новых технологий. Большая часть банков еще не интересовалась ни инновациями, ни материалами, конкуренции почти не было, и благодаря опыту, приобретенному в предыдущей фирме, мои доходы неуклонно росли.
