После того, как древние охотники и рыболовы приручили корову и научились перерабатывать молоко в масло, то слово - понятие, первоначально означавшее способность птицы - лебедя перевоплощаться, было расширено в объеме и приобрело еще одно значение - масло.
Однако первоначальное значение этого слова как священной птицы - Хумай, приносящей тепло, сохранялось у иранцев вплоть до средних веков. К этому периоду истории у древних иранцев патриархат сменил матриархат. На Южном Урале впервые в истории человечества была приручена дикая лошадь и изобретены колесницы, на которых древнеиранские племена, известные в истории под башкордским словом Арыу - ``благородные'', то есть арийцы, дошли до Индии и завоевали ее северо-западные районы. Но даже в гимнах ``Риг-Вед'', по которым и восстанавливается в мифологиях древних урало-туранцев (арыу-ариев), термин майя еще продолжает обозначать некую положительную магическую силу, способность к перевоплощению. Только по прошествии еще нескольких столетий (около VI века до н. э.), когда гимны ``Риг-Вед'' переросли в учение ``Упанишад'', термин майя стало определять уже не способность объекта к трансформации и перевоплощению, что и есть первостепенное значение этого слова, а получило новый смысл - иллюзорность облика внешнего мира.
Даже из этого краткого семасиологического обзора древнебашкордского слова Май-Хумай видно, сколько тысячелетий понадобилось мышлению человека, чтобы из имени живого божества, способного к перевоплощению, сложилась абстрактная концепция иллюзорности природы (материи). И никакого отношения к созданию этой концепции ученые со своей наукой и со своими научными методами не имели и не имеют по той простой причине, что ни ученых, ни самой науки в то историческое время еще не существовало.
Теперь мы коснемся вопроса о том, как ученые представляют себе эти законы природы, поиском и изучением которых они, собственно, и занимаются. На самом деле, что из себя представляют эти ``законы природы'' в отрыве от самой природы? Если ученые скажут, что представляют себе эти законы природы скрытыми от постороннего наблюдателя в самой материи, то необходимо заметить, что подобное понимание природы есть нечто иное как грубый и примитивный пантеизм, известный в истории человечества с глубочайшей древности. Если же ученые пойдут по другому логическому пути и скажут, что эти ``законы природы'' не есть сама природа, а представляют из себя некие математическо-числовые формулы, которые не материальны, но тем не менее постигаемы умом человека, а следовательно по своей природе умозрительны, то необходимо подчеркнуть, что основы этого учения для европейской философии заложил Пифагор из Самоссы. Однако сам Пифагор, который по сообщениям и у Порфирия, и у Диогена Лаэртского, обучался математике у древних египтян и у халдеев - предков современных кордов, не отличал умозрительные, арифметические цифры от самих вещей, вследствии чего все арифметические числа по Пифагору обладают и геометрической протяженностью.
