Они пошли к двери. Она слышала, как мистер Круикшэнк что-то раздраженно говорит жене. «Ни разу сюда не вернусь, — рассерженно подумала Кэтрин. — Ненавижу этот дом. Он большой, уродливый и неуютный. Но как же люди, которые в нем живут?» — спросила она себя. И проигнорировала этот вопрос.
Джеральд помог ей надеть пальто. Она не посмотрела на него. Поцеловала прохладную щеку миссис Круикшэнк. Пожала руку мистеру Круикшэнку. «Ненавижу ваш дом», — продолжала думать она.
— Большое спасибо, что пригласили меня, — сказала она. — Все было чудесно.
— Мы рады, что вы нас навестили, — отозвалась мать Джеральда. Ее супруг кивнул.
Они с Джеральдом прошли по длинной дорожке до машины. Один раз она посмотрела назад через плечо, но двери были уже закрыты.
Они сели в машину, не произнеся ни слова. Джеральд сидел за рулем, глядя в ветровое стекло. Она слышала, как он тяжело дышит в темноте.
— Милый, что все это значит? — спросила она.
Он медленно повернулся и взглянул на нее. Неожиданно придвинулся и вжался лицом в ее мягкие волосы.
Она погладила его по щеке.
— Скажи мне, — попросила Кэтрин.
— Как… как я могу просить тебя выйти за меня? — проговорил он.
Она проглотила комок в горле, чувствуя, что холодеет.
— Ты меня не любишь? — спросила она тоненьким испуганным голоском.
Он поцеловал ее и с отчаянием обнял.
— Ты же знаешь, что люблю, — сказал он, — только ты не знаешь, о чем я тебя прошу. За что ты выйдешь замуж. За… за зло.
— Зло? — повторила она.
Он отстранился. Взглянул через лобовое стекло на далекое небо.
— Да, — сказал он. — И я не в праве просить тебя… жить, сознавая его.
— Ты меня любишь?
— Да, конечно, я тебя люблю.
— Тогда все остальное не имеет значения.
— Имеет, — произнес он сердито. — Ты просто не знаешь, о чем говоришь. Не надо быть такой наивной. Это важно. Мой отец мог бы сказать, что нет. Моя мать могла бы так сказать. Но это важно. И всегда будет важно.
Он быстро протянул руку и завел мотор. Дернул за рычаг передач, и машина покатилась по широкой, огибающей лужайку подъездной дорожке. Джеральд резко вырулил на дорогу.
— Я отвезу тебя домой, — сказал он сиплым голосом. — Я не стану на тебе жениться.
Она вздрогнула и пристально посмотрела на него. Она не могла говорить. Тело стало тяжелым и бесчувственным.
— Что? — пробормотала она, но даже сама с трудом расслышала собственный голос.
Мимо проносился темный лес. Она смотрела на черный силуэт Джеральда, на глубокие тени на лице, возникшие от тусклого света приборной доски. Руки у нее тряслись.
