- Я тоже с вами хочу, - задиристо сказал Аркадий Эдуардович.
Эстонка недовольно скривила губы.
- Поздно. Все билеты уже проданы.
- А у меня в филармонии блат имеется. Я даже место могу заказать рядом с вашим. Какое у вас?
- Не помню, - буркнула она, пожав плечами. - Вы так эстраду любите?
- Совсем не люблю, но из принципа пойду, вечер вам портить.
Яна отложила апельсин в сторону, достав из сумочки носовой платок, неспешно поднялась, вытерла руки.
- Ну, что, будем собираться? Поздно уже, засиделись.
Полынцев отметил, что в компании не все было так гладко, как казалось на первый взгляд. Кипели внутри какие-то страсти, бурлили подводные течения. Даже в отпуске людям не жилось спокойно. Странный народ - эти курортники.
- А как же ресторан? - напомнил он о своем обещании.
- Э, зачем ресторан, дорогой? - разливая остатки вина, сказал Вахтанг. - Поедем завтра с нами на экскурсию, там будет коньяк, шашлык, форель, перепелки - все, что нужно для хорошего застолья. Ты приходи в пансионат к 10 утра, я встречу.
- В тот? - уточнил Андрей, кивнув на горку.
- Да, прямо к центральному входу.
- Хорошо, в 10 буду, как штык.
Юля опалила усы грузина жгучим недовольным взглядом.
Хоть и долог июльский денек, но и он когда-то заканчивается. Подходя к санаторию МВД, Андрей попытался отыскать в сотах светящихся окон свой номер. Не нашел - плохо еще ориентировался в этом многоэтажном улье. И то сказать, огромное здание с просторной столовой, вместительным кинозалом, библиотекой, бильярдной, теннисным холлом и прочими удобствами курортной жизни требовало не один день на изучение. Зато шикарный парк, раскинувшийся перед входом в корпус, был совершенно прост и понятен.
Пышная растительность встретила гостя, как родного - трава смахнула пыль с обуви, деревья остудили горячее тело мягкой прохладцей. Нарядная беседка, прятавшаяся под зонтиком пальмы, подмигнула голубым фонариком, приглашая посидеть, а журчавший рядом фонтанчик брызнул приветливой струйкой, будто сказав - 'стой, не проходи мимо'. Э-эх, здесь бы с девушкой погулять, экзотикой полюбоваться. Только не было пока девушки. Точнее, была, но, кажется, из тех, что носом небо царапали - со столичным апломбом. Заносчивой оказалась барышня, за весь день слова доброго не вымолвила. Считала, наверное, себя неотразимой красавицей и думала, что все должны падать пред ней в обморок. Кто громче других рухнет, тому и достанется сладкий приз. Какое счастье. Всю жизнь мечтал.
