На их фоне мы смотрелись новыми копеечками, хотя и считали себя грязными. Только мы тогда еще не знали, что такое настоящая грязь. Встречавшие нас знали. Они были грязней самой грязной грязи. Лица их, опаленные, обветренные и небритые, были покрыты толстым слоем пыли и копоти, форма торчала глиняным панцирем, от которого при любом движении отваливались серые ошметки, руки чернели, как кожаные перчатки, но красные, воспаленные глаза светились радостью. Они видели земляков.
- Не бздите, мужики, - успокаивали нас бойцы. - Здесь, конечно, полная жопа, точнее, самая ее дырка. Но живыми можно и в ней остаться, если клювом не щелкать.
От слов 'можно остаться живыми', нам стало не по себе. Но прижимать уши на виду у этих парней было стыдно, да и поздно уже - приехали.
- Здесь счет идет на минуты, на секунды, - говорили они хриплыми голосами, - учиться придется на ходу, с колес. Время сжато в комок, мы только третий день воюем, а считай, уже старики. Не успеем сейчас вам что-то рассказать или вы ушами прохлопаете - в Грозном может уже не понадобиться - не дойдете вы до города. Поэтому смотреть, запоминать, повторять и выживать. Против нас стоит целая армия: с пушками, с танками, со сворой отмороженных наемников. Всякая шушера собралась: и бывшие союзники - хохлы с прибалтами, и заморские бананы - негры да арабы, и прочая нечисть. Они, суки, глотки нашим пленным режут, на крестах растягивают, а мы им, падлам, за это город с пашней равняем. Сейчас артиллеристы 'Минутку' к штурму готовят - все в говно размесили - вещь! Да сами увидите.
Я заметил на автомате одного из бойцов спарку (сдвоенный магазин), перемотанную полосками белой, синей и красной изоленты. Наверное, не нашлось одноцветной, по клочкам собирали. Надо будет поделиться с мужиками, у нас этого добра навалом. Парень перехватив мой взгляд, широко улыбнулся.
- Знамя. Усек? Россия. Усек?
Тогда, впервые в жизни я понял, что символ на войне - это не пустой звук. Это стержень, боевой дух, поддержка своих, маленький кусочек Родины.
Загрузившись в машины, мы тронулись в путь. К нам на борт запрыгнул высокий, в прожженном камуфляже, собровец Саня.
- Для связи с головным БТРом, - пояснил он, вытаскивая рацию из разгрузочного жилета.
- За что воюем? - спросил я, клацнув затвором.
- Коронный вопрос для дезертиров, - ответил он, подмигнув.
- Почему?
- Потому что повод ищут, что б за бабий подол спрятаться.
