Владелец салуна Салли Фосс, коренастый, бородатый толстяк, напомнил Лэси газетные карикатуры на пресловутого босса Твида из Нью-Йорка. Жуя длинную черную сигару, он сразу заявил, что его клиентов не интересуют представления с дрессированными зверюшками.
— Но мой номер — это не совсем то, что вы думаете, — улыбнулась Лэси нежным, сочным ртом, показав ровный ряд белых зубок. — Позвольте мне лучше продемонстрировать свое искусство, сэр. Костюм со мной. Где я могу переодеться?
Он кивнул на кладовку:
— Выйдешь, когда будешь готова. Последней предшественницей Лэси была толстая певица и танцовщица из Денвера, уволенная с предыдущего места за беспробудное пьянство. Ее выступления гораздо чаще вызывали шиканье, нежели аплодисменты публики, и в Лонгорн Джанкшин она надолго не задержалась. Артисты, выступавшие с хорошими номерами, стремились уехать в крупные города. В «Серебряной шпоре» оставались в основном те, кто потерял и не мог найти хорошую работу.
Публика вела себя здесь столь необузданно, что Фоссу приходилось держать собственную охрану для поддержания порядка в заведении. Тому, кто оскорбил бы Салли Фосса, — например, запустил бы бутылкой в роскошное венецианское зеркало или что-нибудь нацарапал на полированной стойке из красного дерева, — это могло стоить жизни.
Увидев Лэси в костюме для представления, Салли вытаращил глаза. Она с трудом сдержала смешок, потому что этот толстый человек с выпученными глазами напомнил ей лягушку-быка, которую она как-то поймала в пруду у дороги, по которой бесконечно катился аптечный фургончик ее семьи. Несколько посетителей салуна замерли, не веря своим глазам.
— Есть ли у вас музыка, сэр? Кто-нибудь может сыграть на этом старом рояле? Лоб Фосса покрылся испариной:
— Да, но этого человека сейчас здесь нет. А тебе обязательно нужен аккомпанемент?
— Конечно. Моя профессия — песни и танцы. Я же актриса.
— Я это вижу. Ты просто кладезь талантов, милочка? Ну покажи-ка нам какой-нибудь номер и поскорее. Мне некогда ждать.
Не успела она взять и пяти нот, как Салли Фосс уже понял, что берет эту смазливую куколку и, более того, пришибет любого ублюдка из Сан-Антонио, который попытается переманить ее в свое заведение. Публика устроила ей овацию стоя и требовала продолжения, топая сапогами и зычно крича «браво». Лэси слышала лишь аплодисменты, привычно пропуская мимо ушей скабрезные выкрики. Она держала себя, как звезда на сцене столичного театра, склонившаяся в поклоне перед изысканной публикой из высшего общества, в то время как на самом деле завязывала ленту корсажа, развязанную ее маленьким партнером.
