Брант открыл массивную резную дверь из кипариса. От изящного полукруглого окна над ней остались одни осколки. Мебель, шторы, картины — все было исполосовано штыками. Ковры пропитались конской мочой и навозом. Прежде чем сжечь амбары, конюшни и склады, оттуда вывезли, конфисковав, всю провизию и прочие припасы. Брант обо всем этом знал из писем, написанных матерью незадолго до смерти, и из ее дневника, спрятанного ею в мансарде.
— Добро пожаловать в Грей Оукс! — с грустной усмешкой объявил он, поклонившись гостям и с тоской оглядывая изуродованный холл. — Можете сами выбрать себе спальни по вкусу. Сожалею, что возможности для проявления гостеприимства у меня ограничены. Думаю, вы понимаете почему.
Гарнет вошла в некогда изысканно обставленную комнату для рисования, теперь засыпанную обломками. Портреты предков были превращены в мишени для метания ножей. Одной картине в резной золоченой раме особенно досталось. На обрывках холста Гарнет разглядела красивую темноволосую леди, сидящую на диванчике, обитом сатином цвета слоновой кости, с двумя мальчиками на коленях. Девушка задумчиво рассматривала картину, когда вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела Бранта, прислонившегося к косяку и скрестившего руки на груди.
— Это ваша мама? — спросила она тихо. Он кивнул:
— И два ее сына. Этот портрет являлся гордостью отца. Слава Богу, ему не довелось увидеть того, что здесь произошло.
Сердце Гарнет вдруг сжалось от острого приступа жалости к Бранту Стилу.
— А почему бы вам немедленно не убрать этот портрет? Вам ведь наверняка очень больно видеть его в таком состоянии.
— Боль но не всегда можно устранить вместе с тем, что ее вызывает, — загадочно ответил он. — Вы-то, миссис Лейн, должны знать это. Разве вы сами не носите источник своей боли с собой? Разве не портрет вашего мужа находится в этом клеенчатом футляре, которым вы так дорожите?
Она кивнула, и Бранту захотелось взглянуть на того, к кому эта девушка питала такую преданность. Словно библейская жена, остававшаяся верной мужу до самой его смерти и даже после нее, похоронив себя в могиле воспоминаний!
В конце концов любопытство взяло верх, и он попросил показать портрет. Гарнет заколебалась, ей не хотелось делиться сокровенным с посторонним, но затем, решившись, открыла крышку и протянула ему фотографию.
Рядовой Денис Лейн показался Бранту зеленым юнцом, испуганным мальчишкой, обуреваемым героическими фантазиями и страхом смерти. Брант видел тысячи таких, как он, по обе линии фронта — пушечное мясо, в отчаянии и слишком поздно брошенное дерущимся львам. Судя по знакам отличия, Лейн служил в Коннектикутской роте, с которой Бранту приходилось сталкиваться. Видимо, из-за этого у него возникло смутное ощущение, что он где-то видел это лицо. В конце войны полк Бранта взял в плен недалеко от границы с Джорджией группу северян. Это было как раз тогда, когда генерал Шерман готовился к штурму Атланты. Эта команда состояла из испуганных мальчишек, неопытных, плохо обученных, неумелых солдат, проваливших первое порученное им командованием задание. Сдавшись быстро и без сопротивления, пленники вдруг испугались, что их отправят в знаменитую Андерсонвильскую тюрьму, и попытались бежать. Однако пули остановили их всех.
