— Или пан, или пропал, будь что будет… Я не отступлюсь от этого плана, а вас освобождаю от ответственности за решение суда… Вы меня предупредили.
— Да, главное, помните, что я вас предупредил… План очень остроумен, но, повторяю, и очень рискован.
— Кто не рискует, тот не выигрывает.
— Хорошо, так будем держаться этого плана.
Вскоре Фрик уехал.
Настал наконец день суда.
За несколько дней перед этим в нескольких брюссельских газетах появились коротенькие заметки, извещавшие публику, что в такой-то день назначено к слушанию в суде исправительной полиции дело о маркизе Сансак де Траверсе, он же Савин, и его любовнице Мадлен де Межен, причем, конечно, не было забыто прибавление разных пикантных подробностей о личностях обвиняемых, а также говорилось, что по распоряжению судебных властей дело это, ввиду его интереса, будет разбираться в большом зале суда и что публика будет допускаться только по билетам.
Конечно, такого рода реклама привлекла в суд не мало желающих присутствовать на таком судебном бенефисе, и огромный зал суда был битком набит самой фешенебельной брюссельской публикой.
Особенно много было представительниц прекрасного пола, жадных, как известно, до такого рода представлений.
За полчаса до появления Савина и Мадлен перед судом, в комнату, где они оба находились, явились оба защитника, одетые уже в своих длинных тогах и круглых шапочках.
Пришли они, чтобы сделать, говоря театральным языком, генеральную репетицию.
Все их внимание, конечно, было обращено на усвоение Мадлен ее роли.
Они по очереди разъясняли ей все, что она должна была отвечать на вопросы, могущие ей быть предложенными судом и обвинительною властью.
Когда наконец режиссер — судебный пристав — пришел за подсудимыми, то они уже были готовы для отражения всякой атаки со стороны их общего врага — прокурора — и спокойно, даже торжественно, вошли в зал заседания, где и заняли места впереди своих защитников.
Скамьи подсудимых, как у нас и во Франции, в Бельгии нет.
Там суд помещается на особой эстраде, немного возвышенной над остальной частью залы.
Эта эстрада отделена от публики решеткой, и за эту решетку входят только участрующие в деле лица, не исключая свидетелей, которые входят по одному, по вызову председателя суда.
Свидетели дают свои показания, сидя в кресле, стоящем напротив председательского места.
Стоя говорят только обвиняемые, их защитники и прокурор.
При входе в зал подсудимых взоры всей публики обратились, конечно, на Мадлен де Межен, которая была удивительно хороша и эффектна в этот тяжелый для нее день.
