— Эта разумная девушка рассказала бы мне все это?
— Только при полной уверенности, что доказать ничего нельзя. А такая уверенность не исключена. Поскольку к этому времени полиция, видимо, даже не заподозрила возможности такой встречи.
— Поправка: не нашла доказательств.
— Никакой разницы.
— Ну хорошо.
— Так, чтобы он мог ее разжалобить? Этот, по-видимости, опустошенный человек изливает свое отчаяние. Безнадежность. Крайне трудно написать, но возможно. Потому что девушка горда своей независимостью. И своей способностью судить о людях. И не забудьте, у нее вообще нет времени для мира, от которого он бежит. — Реальная девушка поиграла пластмассовой ложечкой, посмотрела на него, на этот раз без улыбки, испытывая его. — Нет, ничего сексуального. Она сделает это только по доброте душевной. И требуется не так уж много. Просто помочь ему спрятаться на несколько дней, пока он не ориентируется. А она, будучи такой, какая она есть, раз решив, что поступает правильно, не допустит, чтобы что-то — даже обаятельные молодые полицейские, угощающие ее чаем, — заставило ее выдать эти факты.
Он уперся взглядом в свою чашку и блюдце.
— Случайно вы не…
— Просто один из вариантов, какой мог выбрать писатель.
— Прятать людей очень непросто.
— - А!
— Особенно если они действовали под влиянием момента, и не обеспечили себя финансово, чего установить, во всяком случае, не удалось. И если они не из тех, кто действует под влиянием момента.
— Справедливо.
— Кроме того, я не так понимаю ее характер.
— Более заурядный?
— С более сильным воображением.
Она отклонилась, опершись на локоть, улыбаясь.
— Так что нашему писателю следует порвать такой конец?
— Если у него есть лучше.
— Есть-есть. Можно мне еще сигарету?
Он щелкнул зажигалкой. Она подперла подбородок обеими руками и наклонилась вперед.
— Как по-вашему, что бросилось бы писателю в глаза в его истории, если бы он перечел ее до этого места?
— Во-первых, ему вообще не следовало ее начинать.
— Почему?
— Забыл внедрить положенные подсказки.
— А разве это не говорит что-то о центральном персонаже? Вы знаете, в книгах они действительно обретают своего рода собственную жизнь.
— Он не хотел, чтобы улики были найдены?
— Я думаю, писателю пришлось бы с этим смириться. Его главный персонаж ускользнул от него. И ему остается только решимость этого персонажа настоять на своем. Вот так. Без удовлетворительного завершения.
Сержант улыбнулся ей.
— Да, только писатели могут завершать истории, как сочтут нужным.
