– Нам нельзя светиться, – продолжал Лео. – Особенно сейчас.
Неожиданно подал голос Виктор Холлиуэл.
– Вы в своем уме? – спросил он с горечью. – Мы должны похоронить мою дочь сегодня же. Неужели нельзя на время забьпь о всяких глупостях?
Эти слова разнеслись эхом по всему помещению. Повисла тишина, и Фиби почувствовала новый приступ душевной боли.
Пайпер сидела наверху, в своей спальне, уже одетая в траурное платье. Она проводила расческой по своим длинным волосам. Ее охватила такая усталость, что совсем ни о чем не думалось. Когда в дверях показался ее муж, Пайпер даже не пошевелилась.
Лео окликнул ее, но она продолжа молча водить расческой.
– Дорогая, – произнес он, приближаясь. Нам пора идти.
– Мне не хочется, – ответила Пайпер. Она поняла, что заговорила впервые за сегодня, и слезы брызнули с новой силой.
– Почему? – спросил Лео и опустился перед ней на колени. В его взгляде читалась забота.
– Потому что если я пойду, – произнесла она, – это будет означать, что Прю действительно больше не вернется. А этого я не переживу.
– Мы вместе преодолеем эту боль, – попытался успокоить ее Лео.
Пайпер покачала головой, продолжая причесываться.
– Она всегда была со мной. Я буду жить всю жизнь со старшей сестрой. Так как же я дальше проживу без нее?
– Пайпер, – выдохнул Лео и положил свою теплую, надежную руку ей на голову. Но Пайпер тут же стряхнула ее. И краем глаза заметила, как муж слегка поморщился.
– Пайпер, – снова произнес он.
– Почему ты ее не спас? – спросила она.
– Я старался, – ответил Лео уязвлено.
– Но все-таки не спас, – настаивала Пайпер. – Почему они не дали тебе спасти ее?
– Старейшины? – спросил Лео, воздев очи горе. Он до сих пор боялся упомянуть о·Старейшинах вслух. Как никак, они позволили ему жениться. В прежние времена браки ангелов-хранителей с людьми, да еще ведьмами, были немыслимы.
– Дело совсем не в них, – произнес Лео. – Они не обладают подобными возможностями.
Пайпер швырнула расческу на столик и поднялась.
– Тогда какого же черта они объявили себя добрыми силами? – спросила она. Потом смахнула слезы рукой и огляделась в поисках носового платка. Обошла кругом свое супружеское ложе – широкую кровать Викторианской эпохи с атласными подушками, даже не взглянув на мужа. Пайпер очень нравилась их спальня, но сегодня ее все раздражало. Да еще, как назло, платки куда-то запропастились!
– Ты вправе сердиться, – сказал Лео задумчиво.
– Я не сержусь, – ответила она, обернувшись к нему. – Я просто в бешенстве! Как ты посмел спасти меня и не спасти мою сестру? Разве тебе не ясно, что ты сделал неверный выбор?
