Он попытался встать. Но это оказалось не так просто. Ноги были ватные и совершенно не слушались, а координация вдобавок была, как у хронического алкоголика.
– «Интересно, а почему я третий пункт назвал литерой “В”. Ведь она не третья буква в алфавите? А???» – на мгновение задумавшись, он попытался вспомнить алфавит. Но у него с этим тоже возникли проблемы. – «Да какая к черту разница, какая буква “В” по счету. Одно я знаю точно. Что не третья уж точно. Потому что третьей буквой идет», – он опять оборвался на полумысли. – «Да, наверное, меня сильно стукнуло, раз я даже алфавит не помню»
После нескольких неудачных попыток ему все же удалось встать с кресла и сделать несколько шагов по комнате. – «Я почти дошел». – Еще через два шага он уже, крепко ухватившись за спинку кровати, переводил дыхание. Теперь, находясь в центре комнаты и охватывая взглядом все помещение, можно было, наконец, рассмотреть то, что мерцало за аквариумом. От неожиданности увиденного ноги вновь перестали слушаться, и он, потеряв равновесие, плюхнулся, как мешок с картошкой на ту самую кровать, за которую недавно так крепко держался. Мерцающий свет исходил от черного ящика со стеклянной передней частью, похожего на тот, что он уже видел на столе. Только этот был раза в два больше.
После недолгого оцепенения он быстро начал приходить в себя. Определенно, нечто подобное он уже видел раньше. Еще до большой войны. Это было на выставке в Берлине летом 40-го года. И такая же “штуковина” там тоже была. – «Она, кажется, называется телевизионный проектор, или что-то в этом роде» – Тот, что он видел, тоже был таких же размеров. Только вот экран, с которого шло изображение, был размером с ладонь и показывал в черно-белом виде.
Тем временем в проекторе творилась какая-то вакханалия, в которой было трудно что-либо разобрать. На экране бушевали яркие вспышки огня, сменяемые феерическими взрывами. Быстро меняющиеся сюжеты не давали возможности разобраться в происходящем. Но вот на переднем плане в какой-то “сатанинской” пляске появились четверо нелепо одетых негров. Они стали странно жестикулировать, при этом их мимика не поддавалась никакому сравнению с тем, что он когда-либо видел в жизни. От всего этого повеяло чем-то демоническим, и, сам того не замечая, Он потянулся к нательному кресту. Но там его не оказалось, что, впрочем, так и осталось незамеченным из-за того, что все мысли крутились вокруг одного единственного вопроса: «Почему ничего не слышно?» Все происходило, как в немом кино его детства, а все нарастающий аппетит любопытства требовал большего. Значительно большего…
