— В Порткеррисе нет веселых итальянских ресторанчиков.
— Боюсь, и правда, нет. Так, значит, будут пальмы в кадках и центральное отопление?
— И будет джаз-банд, — сказала Эмма, посчитав, что должна предупредить его. — По субботам играет оркестр. И люди танцуют.
— Вы говорите так, как будто это что-то неприличное.
— Я подумала, что вам, быть может, не нравятся такие развлечения. Бену они не нравились.
— Нет, почему же! Это может быть очень весело, если у тебя приятный партнер.
— О партнерах я как-то не думала.
Роберт рассмеялся и снова взглянул на часы.
— Половина седьмого. Я отвезу вас домой, потом поеду в отель и поговорю с Маркусом и затем заеду за вами. В половине восьмого, хорошо?
— А я угощу вас замечательным виски, — сказала Эмма. — Бену кто-то десять лет назад подарил бутылку «Дядюшки Ремуса» — натуральное ржаное виски, и она до сих пор стоит неоткупоренная. Я уже давно мечтаю его попробовать.
Однако Роберт энтузиазма не проявил.
— Я, скорее, предпочту мартини, — сказал он.
В отеле он забрал свой ключ и вместе с ним три сообщения.
— Когда вы их получили?
— Время отмечено, сэр. В три сорок пять, в пять часов и в половине шестого. Звонил из Лондона мистер Бернстайн. Он просил позвонить ему сразу же, как вы придете.
— Я как раз и собирался это сделать. Спасибо.
Роберт нахмурился: Маркусу такое нетерпение было несвойственно. Он поднялся в номер. Эти звонки его обеспокоили. Может быть, до Маркуса дошли слухи, что за молодым художником охотится другая галерея. А может, по зрелом размышлении, он решил отказаться от этой затеи.
В его номере шторы были задернуты, постель убрана, камин включен. Он сел на кровать, взял трубку и заказал телефон галереи, затем достал из кармана три сообщения и сложил стопкой на тумбочке. «М-р Бернстайн просит вас позвонить. Звонил м-р Бернстайн, позвонит позднее. М-р Бернстайн…»
— Кент 3778. Галерея Бернстайна.
— Маркус…
— Слава Богу, Роберт, наконец-то! Ты получил мои сообщения?
— Целых три. Но я ведь обещал, что позвоню насчет Фарнаби.
— Речь не о Фарнаби. Все куда важнее. Речь о Бене Литтоне.
Это платье она увидела в Париже, жутко дорогое, но ей ужасно захотелось его купить, и она купила. Черное, без рукавов, очень простое и элегантное. «Но когда же ты наденешь такое платье?» — спросила мадам Дюпре, и Эмма, наслаждаясь роскошной покупкой, ответила: «Когда-нибудь. В какой-то особенный вечер».
До сегодняшнего дня такого случая не представилось. И вот теперь, собрав в пучок волосы на макушке, с жемчужинками в ушах, Эмма осторожно, через голову, натянула черное платье, застегнула молнию и узкий ремешок. Отражение в зеркале подтвердило, что все те тысячи франков были потрачены не зря.
