— А у тебя деньги есть? — выпрямляясь, спросил парень.
Александра бросила рычаг колонки, повернулась к парню спиной и полезла за пазуху.
— Эй, не надо! — тронул он ее за плечо. — Это я так, с жары одурел. Садись, довезу.
Александра поднялась на высокую приступку кабины, села на горячее брезентовое сидение.
Некоторое время ехали молча. Когда шофер притормаживал, из кузова наносило ветром сладкий запах подсолнечного жмыха.
— Вкусно у тебя пахнет.
— Вкусно. Да того жмыха осталось — кот наплакал. Завод фактически не работает.
— Голод? Неурожай?
— Говорят, так. А по мне, то все брехня. Семечкина взяли — вот в чем вопрос.
— А кто этот Семечкин?
— Ты что?! — Шофер взглянул на нее так, как будто она с луны свалилась. — Семечкин — директор. На нем все держалось и в заводе, и в поселке. Он и отца моего и меня от тюрьмы спас, а потом меня в шоферы отдал. Мы с отцом как с фронта вернулись…
— Ты был на фронте?
— А где ж я был? Ты че? Мы с папкой в одной батальонной разведке четыре года…
— Фронт? — отрывисто спросила Александра.
— Че?
— Какой фронт, спрашиваю?
— А-а, Четвертый Украинский.
— Командующий?
— Ну Петров.
— Правильно, генерал Петров. А где ты был в начале мая сорок четвертого?
— Сапун-гору штурмовал. Седьмого к вечеру мы ее взяли. Наших полегло — жуть…
— Да, дурацкий был штурм — лобовой, — жестко сказала Александра.
— Лобовой, — подтвердил парень.
— Седьмого вы взяли Сапун-гору, а девятого на рассвете мой батальон переправился через Северную бухту и захватил порт.
— Так то морячки взяли порт на фрицевских гробах — у нас про то все слыхали. Ты че мелешь? То морячки…
Александра протянула шоферу руку и представилась:
— Военфельдшер штурмового батальона морской пехоты Александра Домбровская.
— Да ты че? — Он бережно взял ее ладонь в свою лапищу, подержал недолго. — Младший сержант Петр Горюнов. — Он даже отпустил баранку и чуть не съехал с дороги в поле.
— Эе-ей! Мне еще до поселка надо доехать! — засмеялась Александра.
Солнце светило им в спину, по ходу полуторки, в кабине было прохладно, приятный ветерок обдувал их еще совсем молодые лица бывалых фронтовиков.
— А чего поля не засеяны? — спросила Александра.
— Нечем их было засевать. Все зерно, даже семенное, вывезли из колхозных закромов, да и у людей все поотнимали в прошлом годе. Это наши жмых подъедают — благодать, а другие с голоду пухнут. Председателей колхозов пересажали. У нас в поселке мужик был жох, председатель — самый лучший в районе. Одноногий, а все равно взяли. Их с Семечкиным зараз и еще*…
