После того, как барон закончил свою честеспасительную речь, за дело взялся Нартел, менестрель и доверенное лицо владельца замка ан-Орреант.
— Послушай, Ролт, — сказал он, отводя Виктора в сторону. — Его милость правильно говорил о том, что каждый дворянин должен быть отважным, искренним и честным. Ты ведь согласен с этим?
— Конечно, согласен, — подтвердил Антипов, гадая, куда клонит Нартел.
— Но ты-то дворянин в теле лесоруба, — произнес менестрель, глядя собеседнику прямо в глаза. — Понимаешь?
— То есть я могу быть неотважным, неискренним и нечестным? — уточнил Виктор.
— Конечно, нет, что ты! — слишком горячо возразил Нартел. — Просто я хочу сказать, что если возникнет ситуация, в которой понадобится некоторое отступление от общепринятых правил, то постарайся сделать так, чтобы об этом никто не знал.
— Разумеется, постараюсь, — легко согласился Виктор.
— И запомни: господин барон вовсе не думает, что ты сможешь победить на турнире. Он даже уверен, что не сможешь….
— Зачем тогда отправляет меня? — с интересом спросил Антипов.
— Потому что турнир в этом деле не главное, — пояснил Нартел. — Графиня Ласана может отдать свою руку победителю, а может и нет. Кто знает, что взбредет в голову женщине? Ты же постарайся просто не опозориться во время схваток, но и не рискуй там, а в свободное от турнира время тебе нужно….
— Подбить клинья к графине, — иногда Виктор любил называть вещи своими именами.
— Как ты сказал? — удивился менестрель. — Забавно сформулировано. Да, примерно так. Мы все верим в тебя!
— Верите в мою неотразимость у женщин? — уточнил Антипов.
— Неотразимых там будет достаточно и без тебя, — серьезно ответил Нартел. — Это же турнир за графскую корону, за расположение графини! Я даже не удивлюсь, если там найдется несколько субъектов, которые примут участие в одном-единственном поединке, а все остальное время посвятят иной деятельности. Приз слишком велик, чтобы решать его судьбу в ходе обычных схваток.
Виктор догадывался об этом, но не предполагал, что барон решит высказаться так прямо, пусть и устами своего менестреля.
— Но зачем отправлять меня? — снова поинтересовался Антипов. — Я ведь не буду первым ни в бою, ни в куртуазном общении.
— Больше некого, — вздохнул Нартел. — А у тебя есть такие странности, что внимание графини они точно привлекут.
Виктор не знал, комплимент это или нет. Несмотря на то, что барон и менестрель ходили вокруг да около, диспозиция была ясна. Арес требовал от него множества побед военных, а барон — одной-единственной победы, которая к сражениям имеет лишь отдаленное отношение. Антипов с удовольствием бы послал обоих куда подальше, но так поступить было невозможно. Не только потому, что надеялся на помощь Ареса в возвращении домой хоть в каком виде, а еще из-за того, что оказался запутанным в паутину долга благодаря одному глобальному вопросу, на который ответа по-прежнему не было.
