Сейчас Виктор решил остановиться на коричнево-красном костюме. Все-таки первый ужин в присутствии графини. Ему было немного жаль старых и проверенных временем башмаков, но оставлять он их не собирался — Ласана могла заметить его обувь, когда он выпрыгивал в окно. Насчет всего остального Антипов был спокоен — покрывало оказалось достаточно плотным и сейчас валялось где-то на земле на некотором расстоянии от окна графини. Незадачливый лазутчик немного пробежал в нем на случай, если обнаженная женщина решит рискнуть и выглянуть в окно.
— Завтра еще жрецы приедут, — буркнул Виктор, приступив к переодеванию. — И чего им дома не сидится? Есть такая пословица — если долго ждать на одном месте, то все, кто нужен, рано или поздно пройдут мимо. А у этих жрецов никакой мудрости. Суетятся, бегают, пытаются кого-то поймать….
— Так это они за вами? — ахнул Рикста.
— За нами, — поправил его Антипов. — Если что, то на эшафот пойдем все вместе, ведомые мной и бароном. А может нас по-тихому удавят в подвале какого-нибудь храма. Как знать? Только самоубийцам известно, как они умрут, а нормальные люди в лучшем случае догадываются лишь о том, за что они умрут.
— Так бежать ведь нужно, господин! — слуга выронил только что найденные коричневые башмаки.
— Зачем бежать? — удивился Виктор. — Прямой опасности я не вижу, если рассуждать без эмоций. А так как все мои эмоции сосредоточены на графине, то жрецам, конечно, ничего не досталось.
— Но разве они не схватят нас? — Рикста устремил на господина встревоженный взгляд.
— С чего бы это? Вот давай рассуждать, — Антипов поспешил успокоить слугу, на которого его слова о преждевременной смерти произвели большое впечатление. — Если жрецы и знают мою внешность, то очень приблизительно. К тому же, ищут не воина, а какого-нибудь безумного шутника. Они наверняка уже приставили своих людей ко всем крупным дворянам. А сюда едут лишь потому, что турнир-то большой, а безумный шутник может попытаться устроить здесь какую-нибудь каверзу.
— Но вас-то видели, господин! — Рикста простер руки к Виктору, словно умоляя его немедленно все бросить и бежать. — И меня тоже!
— По-настоящему я опасаюсь лишь двоих, — размеренно ответил Антипов. — Сотника храмовой стражи и парреанского десятника. С ними перекинулся несколькими фразами. Но и то, тогда было темно, цвет моих волос отличался от обычного, а выражение физиономии казалось всем еще более дурацким, чем всегда. Если увижу их завтра в свите, то, конечно, можно и бежать. Иначе — остаюсь. Мои шансы у графини резко пошли в гору. Пусть она об этом еще не знает.
