А как избавиться от мух и слепней? Лошадь встряхивает головой, отбивает задней ногой, а судьи скидок на мух не делают.
До старта три минуты. Я оглядываю себя и Пепла.
Так, косички в гриве не растрепались, «лишнее» белое пятнышко шерсти закрашено жженой резинкой…
Тренер и помощник еще раз протирают ему суконкой шерсть.
Главный судья объявляет мою фамилию.
На Западе это звучит так: "Фройлен (впоследствии — фрау) доктор Петушкова". В большинстве стран Западной Европы наша кандидатская степень соответствует званию доктора, и это производит впечатление на зрителей и участников, тем более что за границей женщин в науке меньше, чем у нас. Надо сказать, что моя фамилия оказалась для иностранцев труднопроизносимой, и порой меня за глаза звали просто "фройлен Пепел".
Ассистент судьи осматривает железо во рту лошади: не применила ли я запрещенные правилами строгие удила или железную лопаточку, не дающую лошади перекидывать язык. Но все в порядке.
Гонг.
Подъем в галоп, и Пепел как по струнке идет по осевой линии манежа и в центре, у точки, отмеченной белыми опилками, четко, быстро, но в то же время плавно, не «клюнув», останавливается.
"Вот вам, — мысленно говорю судьям. — Вот как мы умеем".
Короткий кивок, поводья в левой руке.
Судья снимает котелок. Начало хорошее. Разбираю поводья, чтобы тронуться с места. И вдруг нас захлестывает рев прибоя. Это вдали, на дорожке ипподрома, рвутся к финишу рысаки, это кричит публика (реальный случай, который мне запомнился). Пепел обычно очень собран, а тут от неожиданности заплясал, закрутился на месте. Срыв сразу двух элементов!
Только когда шум смолк, Пепел снова мобилизовался и, пофыркивая, тронулся рысью. Перемена по диагонали на прибавленной рыси. Он еще в углу привычно просит повод, вытягивая нос и опуская вниз шею. Распластавшись, словно летит над землей из угла в угол манежа.
Еще серия элементов. Чувствую, возбуждение прошло. Пепел начинает подхалтуривать: прибавляет ровно столько, сколько сам считает нужным. Ковыряю его шпорой с того бока, который не виден судьям, — маленькая хитрость. Но английскому анекдоту: "Сэр, почему у вас только одна шпора?" — "А вы думаете, что, если заставить одну половину лошади двигаться быстрее, другая будет отставать?"
Пепел, слегка крякнув, не прибавил ни на йоту. Он у меня профессор — прекрасно знает, что во время соревнований никакие наказания ему не грозят. Он работает честно и добросовестно, но чуть-чуть излишне самостоятельно, словно говоря своим поведением: "Я прибавил, и хватит, а если тебе еще надо, это уж, извини, слишком".
