— Скажи джентльмену, чтоб поторапливался, — говорит кондуктор, открывает заднее багажное отделение и забрасывает туда свёртки, рассмотрев их при свете ламп. — Закидывайте чемодан наверх, сейчас я его пристегну. А теперь залезайте, сэр.
— До свиданья, отец, скажи дома, что я их всех люблю.
Последнее рукопожатие. Том лезет наверх, а кондуктор подхватывает его шляпную картонку одной рукой, в то время как другой прижимает рожок ко рту. Ту-ту-ту! Конюхи отпускают лошадей, четвёрка гнедых трогает с места, и дилижанс исчезает во тьме ровно через сорок пять секунд после своего прибытия. Конюх, коридорный и Сквайр стоят, глядя им вслед, под фонарём «Павлина».
— Точная работа! — замечает Сквайр и, когда кареты уже не видно и не слышно, возвращается в постель.
Том стоя смотрит назад до тех пор, пока фигура отца не скрывается во мраке. Кондуктор, уже пристроивший его багаж, садится на своё место и начинает застёгивать пуговицы и осуществлять прочие приготовления к трёхчасовой езде до рассвета. Быстрая езда на наружных местах в ноябре, в правление его покойного величества[57] — не шутка для тех, кто боится холода.
Иногда мне кажется, что вы, мальчики нынешнего поколения, более нежные создания по сравнению с тем, какими были мы. Во всяком случае, путешествуете вы с куда большим комфортом; у каждого есть плед или ещё какое-нибудь приспособление для сохранения калорий, и большинство из вас ездит в этих пыльных и душных каретах первого класса с мягкими подушками. Поездка в темноте на верхушке дилижанса, запряжённого четвернёй, — это совсем другое дело, скажу я вам, особенно в тесном пальто из грубошёрстного сукна, когда ваши ноги на шесть дюймов не достают до полу. Вот когда вы узнавали, что такое холод, и как это — быть без ног, потому что уже через полчаса вы их совершенно не чувствовали. Но у этой старинной езды в темноте были и свои радости. Во-первых, сознание безмолвного преодоления, которое так дорого сердцу каждого англичанина — ощущение того, что ты сопротивляешься чему-то и не поддаёшься. Во-вторых, музыка дребезжащей упряжи, и звон лошадиных копыт по твёрдой дороге, и сияние двух ярких фонарей через морозный туман над ушами передних лошадей, вперёд, во тьму; и весёлый звук рожка кондуктора, предупреждающий сонных сторожей у шлагбаумов или конюхов на следующей станции; и предвкушение зари; и последнее, но не самое малое из этих удовольствий — ощущение того, что вы снова чувствуете свои ноги.
