Она, в отличие от Шута, все помнила прекрасно, а вот в твердости его памяти очень правильно сомневалась. И если учесть его хроническую невменяемость… Да пошло все к черту, общаться еще с ним с утра пораньше! Ей и за прошедшую ночь этого удовольствия хватило выше крыши. Может, он не станет ее будить и уйдет не попрощавшись? Как это было бы прекрасно!
У Шута, впрочем, были свои представления о прекрасном. Природное любопытство не позволяло ему сбежать, не выяснив, что же он тут вытворял, так что девушку нужно было будить. Вот только как бы это сделать так, чтобы не испортить ей с ходу настроение и беспрепятственно выудить всю информацию о вчерашней эпопее? Он ведь даже имени ее до сих пор не знает! Рассудив, что фраза «прелесть моя, я тут хотел спросить, как тебя зовут» в данном случае будет звучать хоть и в его стиле, но девушку не обрадует, эльф решил довериться старому проверенному средству, от которого женщины неизменно просыпаются в хорошем расположении духа.
— Не прикасайся ко мне, чертов извращенец! — гневно воскликнула Сангрита, почувствовав, что ей в рот настойчиво тычется чей-то горячий язык. А она так надеялась, что ее ночной посетитель наконец-то оставит ее в покое! Еще чего! Судя по всему, избавиться от него будет не так-то просто.
— Почему? — бездумно ляпнул Шут. — Я тебе так не нравлюсь?
— А почему ты должен мне нравиться?!
— Например, потому, что я красивый, галантный, богатый и знатный эльф, а также талантливый виолончелист, — наставительно сообщил музыкант, уже позабывший, о чем собирался говорить с Сангритой и пребывавший в культурном шоке от того, что кто-то может не ценить его достоинств.
— А еще ты грязный извращенец, ненормальный маньяк, который трахает все, что движется, вплоть до изнасилования девушки в лесу! К тому же, после трех бутылок коньяка и бутылки эля от тебя несет так, что возникает сильнейшее желание утопить тебя в кофейнике! — «И, ко всему прочему, ты оборотень!» — хотела было еще добавить она, но вовремя прикусила язык. Неизвестно, помнит ли он о том, что выболтал ей свою тайну. Вряд ли эта новость смогла бы его обрадовать.
— Эй, я, между прочим, почти гений! Блаженных нельзя обижать! — возмутился эльф. Обижала его, по большей части, не сказанная правда, а факт того, что на эту правду было нечего возразить.
— Нельзя. Но, как правило, они плохо заканчивают, — мрачно сообщила ведьма, прожигая собеседника сердитым взглядом. Если бы она не утратила способности, от Шута давно бы осталась горстка пепла.
