— Ну и что?
— Я хочу сказать, громко засмеялся, вслух. И меня на целый день отстранили от занятий.
— Из-за того, что ты смеялся вне школы?
— Ну, мы же были вроде как на учениях, и перед этим директор выступил по внутренней связи и всех предупредил. Я знал, что этого нельзя делать, но не мог сдержаться. Я просто лопался от смеха.
— Наверное, смеялся не только ты.
— Конечно. Многие смеялись. Но их мистер Гай не трогал. Он прицепился только ко мне.
— Не переживай, — только и мог сказать Реймон.
Стиснув зубы, он вышел в коридор.
Холидей наливал водку поверх льда, стоя в маленькой кухне у стойки, облицованной прочным огнеупорным пластиком. Заняться было нечем, оставалось только пить.
Он не любил смотреть телевизор, за исключением спортивных программ, а чтением он и в молодости не увлекался. Ему приходила в голову мысль найти себе какое-нибудь хобби, но он с подозрением относился к мужчинам, у которых оно имелось. У него было чувство, что они занимаются ерундой, в то время как могли заниматься чем-то полезным. Существовали задачи, которые нужно было решать, и цели, которых нужно было достичь, а взрослые мужики бегали за маленькими белыми мячиками, карабкались по скалам и, как дети, катались на велосипедах, напяливая на себя дурацкие шлемы. Все они напоминали ему мальчишек в ковбойских костюмах.
Сегодня вечером Холидей не прочь был бы поговорить с кем-нибудь. Ему необходимо обсудить кое-что, но это были скорее вопросы полицейского характера, а они выходили за рамки обычного трепа в баре. И Холидей никак не мог придумать, кому бы он мог позвонить.
У него было мало друзей и ни одного, которого он мог бы назвать близким. Полицейский, с которым они изредка выпивали, Джонни Рамирес, взрывной парень, но вполне подходил для того, чтобы время от времени попить с ним пива. Он знал некоторых соседей, но лишь настолько, чтобы поздороваться с ними утром, когда они спешили к своим машинам и ожидавшим их такси, но, пожалуй, никого из них он не мог пригласить к себе домой. Он жил на авеню Принца Георга и был наверняка не самым последним из белых в этом округе, но порой он чувствовал себя именно таким. Парни, которых он знал раньше, теперь жили в северной части округа Монтгомери, или в Чарльз-Каунти, или вообще уехали из района. Время от времени он сталкивался со старыми знакомыми, черными парнями, вместе с которыми ходил в среднюю школу Элеоноры Рузвельт. Теперь они обзавелись семьями. Встретившись, они разговаривали пару минут, наверстывая двадцать прошедших лет, и снова расставались. Знакомые, объединенные общими воспоминаниями, но не настоящие друзья.
