Николая не интересовала двоюродная тетка, он раздосадованно хлопнул дверью.
—Бумажные души! Я жаловаться буду!—выпалил напоследок и поехал в Москву за правдой.
Думал к министру на прием попасть, но это оказалось излишним: начальник главка Григорий Васильевич Нечипуренко выслушал и поверил Николаю.
1 Мая был праздником и для Анилина: в этот день за ним пришел из Москвы специальный автобус. Правда, он его уж не ждал—совсем растренировался, только и делал, что ел. Когда еды вдосталь, взрослые лошади (впрочем, так же, как и люди) едят больше, чем им требуется,— в этом трагедия возраста: движений меньше, а аппетит тот же, если не больше. Анилина все баловали—кто ни придет на конюшню, непременно принесет либо шоколадку, либо яблоко, либо еще что-нибудь вкусненькое. Растолстел Анилин так, аж самому стыдно: Николай встретил в Москве — не узнал.
Только дело это вполне поправимое: как начал Насибов устраивать ему утром и вечером резвые галопы, мигом пятьдесят килограммов веса как не бывало. Правда, однажды на проводке вечером у Анилина пошла из ноздрей кровь. Ну, понятное дело, паника, ветеринары тут как тут:
— Ага, а мы что говорили?
— У меня тоже иногда от жары да усталости такое бывает,— ответил Николай.
Конечно, ничего особенного не было в том, что какой-то сосудик лопнул от напряжения, но зловещий шепоток пополз: болен крэк, не сможет выступать. А Насибова больше всего раздражала эта фраза: «Ага, а мы что говорили?» Напоминала она ему об одном пакостном человеке, жившем с ним в городке конезавода «Восход».
Они тогда вместе получили квартиры в одном доме, даже в одном подъезде. Насибов привез издалека маленькую елочку и посадил возле дома среди березок. А новый его сосед, живший на втором этаже пенсионер буркнул:
— Зря, не приживется, потому как недугов много, а здоровье одно. Не климат ей тут.
А елочка прижилась и так полюбилась всем, что за ней ухаживал весь подъезд, вернее, почти весь—пятнадцать квартир. Только старикан со второго этажа не ухаживал, говорил:
— Мартышкин труд это. Все одно летом мальчишки поломают.
Мальчишки летом гоняли мяч, случалось, мазали и вместо ворот зафутболивали в окна, но елочку не трогали. И дожила она, милая да стройненькая, до зимы.
— Ну теперь-то ей крышка!—проскрипел пенсионер, встретив на лестничной площадке Насибова.
— Почему?
— Новый год. На базаре елочка рубль с полтиной стоит.
— Никто не посмеет!
Старикан осуждающе замотал головой, поучил Николая уму-разуму:
