– Это Череза так тебя назвал?
– Череза? – Серые глазищи над чадрой удивленно раскрылись.
– Ну, твой хозяин. Бывший.
– Нет. Меня назвала женщина, которая обучала девочек в школе рабов в Фаршаде.
– Фаршад? Где это?
– Это в Альбарабии, господин.
Ага, значит, я правильно все понял – у дела, которое мне поручил Череза, предательски торчат альбарабийские уши. Мой работодатель бывал в Альбарабии. Колдуном буду, если и тут не обошлось без Шамхура Риската и его «Истинного пути».
– Но ты ведь не альбарабийка, верно? – продолжал я.
– Я не знаю, господин.
– А если я скажу тебе: «Гюльчатай, открой личико!»
– Что, господин?
– Чадру сними, говорю.
Она тут же подчинилась. Что я могу сказать? Шамуа была определенно северянкой, и ее лицо полностью соответствовало всем ее остальным достоинствам. И еще – у Шамуа было лицо, что называется не обезображенное интеллектом. Эдакая девушка-куклешка, свеженькая, хорошенькая и очень земная. Красоток с таким типажем обожают фотографы рекламных буклетов и модельных журналов. Что-то с трудом верилось, что Череза просто так взял и подарил мне такую девушку. Может у него, как у самого Хью Хефнера, таких красоток полон дом? Или же девушка приставлена ко мне шпионить. Вот это больше всего похоже на правду…
– Ты красивая, Шамуа, – похвалил я. Девушка заулыбалась.
– Господин очень добр ко мне, – заявила она, стрельнув в меня своими глазищами.
– Шамуа, – я решил проверить еще одну свою догадку, – а ты не проминж?
– Про… кто?
– Проминж.
– А что это такое?
– Это тоже девушки, – сказал я тоном, которым обычно разговаривают со слабоумными, – но только они родились в Империи, в месте, которое называется Кубикулум Магисториум.
– Нет, – подумав, ответила Шамуа. – В школе в Фаршаде были девочки-имперки. Они все были темноволосые и темноглазые, только у одной глаза были голубые. Баххар, женщина, которая нас учила, говорила мне, что я скорее всего родом из Уэссе или Хирна. Баххар говорила, что там много людей с такими же светлыми волосами и глазами, как у меня. Но если господин хочет, чтобы я была проминж, я готова.
– Нет уж, оставайся просто Шамуа. Что ты умеешь делать?
– Я буду делать все, что прикажет господин.
– А если я прикажу тебе повеситься?
– Если это развлечет моего господина, я готова.
– Ты странная, Шамуа. Но ты мне нравишься. Пожалуй, я оставлю тебя у себя, – сказал я. – Будь моей гостьей. Чувствуй себя как дома. И ничего не трогай.
– Спасибо! – Девушка обрадовалась так искренне, что я даже смутился. – Господин не пожалеет. Я буду служить ему верой и правдой.
