– Погодите! – выпалил он. – Откуда у вас эта катана?
– Моя катана? Я нашел ее на трупе.
– Вы видели тело Такео?
– Да. А что в этом особенного?
– Что особенного? – Бертье Мальден всплеснул руками. – Ах, милорд, вы даже не представляете, что это значит! Мы до сего дня надеялись, что Такео жив. Прискорбно, что он почил.
– Он тоже был членом Братства?
– Еще и каким! Одним из самых способных воинов. Дослужился до чина Меченосца. Послушайте, может, вы согласитесь передать эту катану в наш музей?
– Ни за что! Она мне самому нужна.
– Какая жалость. И все же подумайте. Братство может компенсировать вам стоимость реликвии.
– Не соглашайся! – шепнула мне Марика.
– Я похож на идиота? – ответил я ей тоже шепотом, а вслух сказал: – Я подумаю.
– О, подумайте! – Мажордом смотрел на меня умоляющими глазами. – Такая святыня должна занять свое место в музее.
– По-моему, этот Мальден просто фетишист, – сказал я Марике, когда мы поднялись на второй этаж.
Кабинет фон Данцига был в конце длинного коридора. Делопроизводитель, крепкий светловолосый человек в кожаных доспехах, сидел за столом и что-то записывал в толстенную книгу. Наше появление он воспринял без всякого восторга.
– Рекрут? – осведомился он. – По поводу вступления в Братство?
– Именно, – ответил я.
– Хм! – сказал фон Данциг. – Отличное у тебя оружие, парень. Купил или взял в бою?
– Скорее, получил по наследству.
– Послушай, что я тебе скажу, приятель. В Братство принимают только тех, кто во-первых, может доказать свое знатное происхождение, во-вторых, не имеет кондемнаций, в-третьих, успешно проходит три испытания. Когда ко мне приходит молокосос, обвешанный железом, как нищий вшами, я сразу испытываю к нему недоверие. Что-то я сомневаюсь, что ты соответствуешь нашим условиям.
– Ну, тогда взгляни на эту бумагу, – я подал ему геральдический лист. – Что скажешь?
– Скажу, что ты потомок Турена. Это хорошо, но повода задирать нос у тебя нет. В Братстве состоят пять принцев крови и восемь королевских бастардов. А уж графов, герцогов и маркизов вообще за три десятка.
– Учту. Теперь по поводу судимостей. Про презумпцию невиновности знаешь?
– Чего?
– Человек считается невиновным в совершении наказуемого законом деяния, если его вина не доказана судом.
– Шпарит как по-писаному, – сказал фон Данциг и уже с интересом посмотрел на меня. – Ладно, допустим, я тебе верю. Тогда поговорим о деле…
Поговорить о деле у нас не получилось: за дверью послушался шум шагов и какие-то сердитые голоса. Миг спустя дверь распахнулась, и в кабинет ввалился уже знакомый мне мажордом, а за ним вошла ну очень колоритная парочка.
