– Мои Вторая мать и Второй отец, я предлагаю, чтобы в этом доме образовался новый седорету.
Маду пихнула локтем Магеля. Тот дернулся, скорчил гримасу и что-то беззвучно буркнул. В конце концов Маду сама сказала своим слабым смиренным голосом:
– Дочь Утренних, опиши нам все браки внутри седорету.
– Если все устроится и уладится как положено, браком Утренним станут Шахез и Акал, браком Вечерним станут Темли и Оторра, браком Дневным станут Шахез и Темли, а браком Ночным станут Акал и Оторра.
Повисла долгая пауза. Магель сгорбил плечи. Наконец Маду прервала молчание:
– Ну, все ли с этим согласны?
Этот краткий вопрос, произнесенный Маду едва ли не брюзгливым тоном, выражал самую сущность, если не апофеоз, формального соглашения и излагался обычно языком архаическим и витиеватым.
– Да, – внятно ответила Шахез.
– Да, – мужественно сказала Акал.
– Да, – весело поддержала Темли.
Пауза.
Все, естественно, обратили взгляды на Оторру. Он стал пунцовым, а затем, под взглядами присутствующих, заметно побледнел.
– Я-то готов, – пробормотал он в конце концов принужденным тоном и прочистил горло кашлем. – Вот только… – Он снова запнулся.
Все терпеливо ждали.
Стояла мертвая тишина. Пауза явно затягивалась.
– Нам не обязательно решать прямо сейчас, – подала голос Акал. – Мы можем просто поговорить. А в святилище вернемся позднее, когда…
– Да, – сказал Оторра, бросая на Акал взгляд, в котором было спрессовано столь много эмоций, что сразу и не разобрать – страх, ненависть, благодарность, отчаяние? – Я хочу… Мне надо поговорить… с Акалом.
– Я бы тоже хотела получше узнать моего Вечернего брата, – проворковала Темли своим хрустальным голоском.
– Да, вот именно, узнать… – Оторра снова запнулся и снова покрылся краской. Он был уже настолько близок к истерике, что Акал снова вмешалась.
– Так давай ненадолго выйдем отсюда. – И прошла вместе с Оторрой во двор, пока все остальные перебирались на кухню.
Акал была уверена, что Оторра раскусил ее маскарад. Обескураженная, она страшилась того, что он собирался сказать ей; однако он ведь не закатил ей скандал, не опозорил перед остальными, и за это она была ему благодарна.
– Вот, значит, дело какое, – сказал Оторра деревянным, натужным голосом, когда они встали в воротах фермы. – Все дело-то в Ночном браке. – Здесь он умолк.
Акал кивнула и, непроизвольно пытаясь облегчить Оторре его задачу, сказала:
– Но ты ведь не обязан…
– В Ночном браке все дело, – продолжал Оторра. – Это значит мы. Ты и я. Видишь ли, я… Есть кое-что такое… Понимаешь, с мужчинами у меня…
