Но если удары судьбы сыпались лично на него, он переносил их со смирением. Однажды, когда ему было одиннадцать лет, мать попросила его подождать ее в одном из универсальных магазинов города ― ей надо было зайти в другой магазин, через квартал отсюда. Он спокойно стоял и ждал, когда вдруг к нему подошла совершенно незнакомая белая женщина.
— Это ты тот маленький черномазый ублюдок, который наступил мне на ногу, ― сказала она и отвесила ему такую оплеуху, что у него потемнело в глазах. Придя в себя, Мартин просто продолжал стоять. Когда мать вернулась, он рассказал ей, что произошло.
Мартин был не по годам развитым ребенком, и в школе он учился хорошо. Сначала он ходил в районную школу, а потом перешел в экспериментальный лицей, открывшийся при университете Атланты. Аттестат он получил в школе имени Букера Т. Вашингтона, причем экзамены за 9-й и 12-й классы сдал экстерном, во время вступительных экзаменов в высшую школу, что и дало ему право быть зачисленным на первый курс Морхаусского колледжа в возрасте пятнадцати лет. Несмотря на то что среди его предков были священники, он еще в школе пришел к выводу, что не станет изучать богословие. Он чувствовал, что церковь ― не совсем то, что ему надо. Его отец к тому времени был не просто очень влиятельным в своей округе священником; он был также членом совета Гражданской страховой компании, членом попечительского совета Мор-хаусского колледжа, а также одним из руководителей Национального конвента баптистов. Кроме того, возглавлял атлантские отделения Лиги негритянских избирателей и Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (НАСПЦН). Однако молодому Мартину роль пастора негритянской общины не казалась столь уж значительной, да и его собственное отношение к жизни все меньше и меньше зависело от отцовского примера. Еще на школьной скамье он решил стать врачом, чтобы приносить пользу людям, хотя медицина его не очень интересовала, в отличие от ораторского искусства: он был прирожденным оратором и однажды стал победителем конкурса, произнеся речь о неграх и Конституции.
На втором курсе Морхаусского колледжа он занял второе место по красноречию. Его ораторская манера несла на себе неизгладимый отпечаток тех сотен проповедей, которые он выслушал в церкви своего отца. Однако ему была чужда цветистость языка, присущая риторам старой школы, а также их узколобая набожность, с которой они ополчались на грех и на дьявола. Мартин выглядел типичным представителем городской, светской, по-своему весьма изысканной культуры. Он увлекся социологией и решил поступать на юридический факультет.
