— Разберись. Такая неопределенность может нам выйти боком, — Таллер щелчком послал сигарету вниз. — Сколько в дипломате было денег?
— Почти сто тысяч долларов…
— Что ж, придется тебе как следует потрудиться, чтобы компенсировать эту сумму, — в голосе Таллера послышалась отчетливая отчужденность.
Силуэты сместились в сторону, хлопнула балконная дверь и Карташов, недоумевая и теряясь в догадках, отошел от окна и сел на кровать. Ложится не стал. Затем он вышел из комнаты и по коридору дошел до лестницы и спустился в холл. Когда глаза привыкли к темноте, он подошел к столику, на котором стоял телефонный аппарат. Присев на корточки, на ощупь стал набирать номер.
Тревожное ожидание охватило его. Однако ночные гудки были невозмутимо ритмичны и умиротворенны. Они долго тревожили своим токката эфир, пока наконец в них не вклинился несколько сонный и грубоватый голос Надьки Осиповой. Она сразу же поняла, кто звонит.
— Зову, — сказала она и Карташов от волнения ощутил загрудинную боль.
Он нервно выдернул из кармана пачку сигарет, однако прикурить не успел. Увидел как прямоугольник двери колыхнулся и в проеме обозначился человеческий силуэт. Сергей зажмурился — внезапно зажегшаяся хрустальная люстра буквально ослепила его. Это был охранник Николай. Пола его клетчатого пиджака нарочито распахнута и Карташов отчетливо рассмотрел желтую кобуру и выглядывающий из нее вороненый взвод пистолета.
В трубке на истерической ноте слышался голос Светки: "Сережа, это я! Где ты?"
— Положи трубку, — тихо сказал охранник.
Карташов, сглотнув липкую слюну, осторожно опустил трубку на рычаг.
— Встань и иди к себе, — бесцветным голосом приказал Николай.
— Мне надо переговорить с твоим шефом, — сказал Карташов.
— Он в отличие от некоторых имеет привычку по ночам спать.
— Я хотел позвонить сеструхе, она наверняка там сходит с ума… Охранник вытащил из внутреннего кармана пачку «Кента» и закурил.
— Возможно, этим звонком ты уже засветился и теперь подставляешь нас.
— Да брось ты, Никола, нести ахинею! Кому ты нужен? — злость помимо воли клокотала в Карташове.
Николай смял в пепельнице сигарету и вытер ладонью губы.
— Я тебе сейчас показал бы, кому я нужен, если бы завтра нам с тобой не нужно было мотаться по Москве, — Николай сжал кулак и сильно ударил им по открытой ладони. — Иди, старик, наверх и поспи. Еще раз здесь увижу — пеняй на себя.
— Ты мне, кажется, угрожаешь? — лицо Карташова осело бледностью. Нащупав под рукой тяжелую пепельницу, он сделал шаг к охраннику. Но тот даже не пошевелился, лишь едва заметным движением еще больше приоткрыл доступ к пистолету.
