И седина – от песни лебединой.
Так я бродил вдоль берегов любимых
И вместо речи песня раздавалась,
И новый голос милости просил:
Столь нежно петь еще не удавалось
Мне о моих страданьях нестерпимых,
Но милости я так и не вкусил.
Какую муку я в душе носил!
Однако больше, чем сказал доныне,
Сказать я должен, пусть не хватит слов,
О той, чей нрав суров,
О бесконечно милой мне врагине.
Она, в полон берущая сердца,
Мне грудь отверзнув, сердцем овладела
И молвила: "Ни слова про любовь!"
Со временем ее я встретил вновь,
Одну, в другом обличье, – и несмело
Поведал ей всю правду до конца.
И выражение ее лица
Мне было осужденьем за признанье,
И я поник, застыв, как изваянье.
Но столько гнева было в милом взоре,
Что, и одетый в камень, трепетал я,
Внимая: "Может быть, меня с другой
Ты спутал?" "Захоти она, – шептал я,
И я забуду, что такое горе.
Пошли мне слезы вновь, владыка мой!"
Не понимаю как, но, чуть живой,
Способность я обрел передвигаться,
Виня себя за памятный урок.
Однако краток срок,
Чтоб за желанием перу угнаться,
И из того, что в память внесено,
Я только часть не обойду вниманьем.
Такого не желаю никому:
Смерть подступила к сердцу моему,
И я не мог бороться с ней молчаньем,
Обресть в молчанье силы мудренб;
Но было говорить запрещено,
И я кричал – кричали песен строки:
"Я ваш, и, значит, вы к себе жестоки!"
Хотел я верить, что она оттает,
Найдет, что я достоин снисхожденья,
А если так, таиться смысла нет,
Однако гнев порой бежит смиренья,
Порой в смиренье силу обретает,
И я, на все мольбы мои в ответ,
Оставлен был во тьме, утратив свет.
Нигде, нигде не видя, как ни тщился,
Ее следов, – где их во тьме найти!
Как тот, кто спит в пути,
Однажды я ничком в траву свалился.
Упрямо попрекая беглый луч,
Я перестал мешать слезам печали
И предоставил им свободный бег.
С такою быстротой не тает снег
Весной, с какою силы убывали.
Я, не найдя просвета среди туч,
Под сенью бука превратился в ключ,
Подобное бывает, как известно,
И потому сомненье неуместно.
Кто создал эту душу совершенной,
Коль скоро не Творец всего живого,
С которого она пример берет,
Всегда прощенье даровать готова
Тому, кто к ней с мольбой идет смиренной
И все свои оЩибки признает.
Когда она мольбы повторной ждет,
Она и в этом подражает Богу,
Чтоб кающихся больше устрашить:
Ведь клятва не грешить
Не закрывает грешную дорогу.
И госпожа, на милость гнев сменя,
До взгляда снизошла – и оценила,
Что скорбь моя моей вине равна;
И слезы осушила мне она,
И, осмелев, я вновь взмолился было,
