Эдди резко отвернулся, сердце забилось так, словно слова эти он произнес вслух. Что за идиотская идея? Взять ее? Без всякой фигуры? С детским личиком?
И только тут понял, что идею подсказало ему это самое личико. Детскость, похоже, и возбудила его.
За спиной что-то упало на пол. Эдди обернулся. Девушка уронила ручку и теперь поднимала ее. Эдди словно прошибло током, когда он увидел, как свитер обтянул грудь. Может, насчет фигуры он зря. Просто ребенок боялся показать свое созревшее тело. Эдди обдало жаром.
«Элдридж Джулия,— прочитал он в ежегоднике, выпущенном колледжем Сент-Луис.— Искусство и наука».
Как он и ожидал, она не входила ни в женские студенческие общества, ни в какие другие организации. Он смотрел на ее фотографию. Воображение разыгралось: застенчивая, нелюдимая, снедаемая тайными желаниями.
Он должен ее взять.
Почему? Этот вопрос он раз за разом задавал себе, но ответа так и не получил. Однако теперь ее образ никак не желал покинуть его. Он буквально видел, как их тела сплелись на кровати в бунгало мотеля «Хайвей». Настенный обогреватель гонит горячий воздух, а они пируют плотью друг друга — он и этот невинный ребенок.
Зазвенел звонок. Когда студенты выходили из аудитории, Джулия выронила из рук книги.
— Подождите, я их сейчас подберу,— вызвался Эдди.
— Ага.
Она покорно ждала, пока он соберет книги. Уголком глаза он заметил, что ноги у нее гладкие, как слоновая кость. По телу пробежала дрожь, он поднялся, протянул ей книги.
— Вот.
— Спасибо.
Она опустила глаза, на щеках затеплился румянец. А ведь она ничего, подумал Эдди. И фигура при ней. Во всяком случае, есть за что подержаться.
— А что мы должны прочитать к следующему занятию? — услышал он собственный голос.
— «Столик у оркестра»,— без должной уверенности ответила она.
— Вроде бы да.
Пригласи ее на свидание, потребовал внутренний голос.
— Точно, «Столик у оркестра».
Он кивнул. Пригласи немедленно, повторил внутренний голос.
— Так я пошла.— Джулия начала поворачиваться к двери.
Эдди улыбнулся, почувствовал, как скрутило живот.
— Еще увидимся,— выдавил он из себя.
Он стоял в темноте, глядя на ее окно. В комнате зажегся свет, как только Джулия вышла из ванной. В махровом халате, с полотенцем, мочалкой и мыльницей. Эдди наблюдал, как она кладет на комод мочалку и мыльницу, садится на кровать. Стоял, не сводя с нее глаз. «Что я здесь делаю? — спрашивал он себя.— Если я попадусь на глаза охране, меня арестуют. Надо уходить».
