— Считайте это женской интуицией,— сказала она.
Пять минут спустя сержант Нильсон ехал обратно в участок, размышляя о том, каким удивительным орудием являются женщины. Не было ни малейшего указания, не говоря уже об уликах, что убийцей был этот Холлистер. И только настойчивые просьбы миссис Чаппел, чтобы он подождал вместе с ней, пока появится Холлистер, позволили им получить доказательства; и только ее безумная атака на нервы Холлистера дала им возможность предъявить ему обвинение. Это правда, что под воздействием эмоций убийцы сознаются в содеянном, однако к тому моменту, когда они добрались бы до него, прибегнув к традиционным методам расследования, Холлистер совершенно успокоился бы и никакие допросы уже бы не помогли. Каким бы безумным это ни показалось, Нильсон был вынужден признать, что метод миссис Чаппел, кажется, был единственным, что могло сработать. Он помотал головой в изумленном восхищении. На самом деле, подумал он, эта часть была самой блистательной. Прикосновение Аманды Чаппел стало завершающим штрихом, который прикончил Холлистера.
«Дорогой папа!
Посылаю тебе эту записку в ошейнике Рекса, потому что сам вынужден остаться здесь. Надеюсь, моя записка благополучно дойдет до тебя.
Твое письмо по поводу уплаты налогов я не смог вручить, потому что вдова Блэкуэлл убита. Она наверху. Я перенес ее на постель. Выглядит она кошмарно. Мне бы хотелось, чтобы ты сообщил шерифу и судебному следователю Уилксу.
Что касается маленького Джима Блэкуэлла, я не знаю, где он находится в данную минуту. Он так перепуган, что бегает по дому и прячется от меня. Его, должно быть, здорово напугал тот, кто убил его мать. Он не говорит ни слова. Только мечется по сторонам, словно испуганная крыса. Иногда я вижу в темноте его глаза, а потом они исчезают. У них тут, как ты знаешь, нет электричества.
Я пришел на закате, чтобы отдать твое письмо. Позвонил в колокольчик, но мне никто не открыл, поэтому я толкнул входную дверь и заглянул внутрь.
Все занавески были задернуты. Тут я услышал, как ктото тихо пробежал через гостиную, после чего ноги застучали по лестнице. Я позвал вдову, но она не ответила.
Я пошел наверх и заметил Джима, который смотрел на меня сквозь ряд балясин. Когда он понял, что я заметил его, он сбежал вниз, в прихожую, и с тех пор я его не видел.
Я осмотрел комнату наверху. Наконец зашел в комнату вдовы Блэкуэлл, она лежала мертвая на полу, в луже крови. Горло у нее было перерезано, глаза широко раскрыты и вытаращены прямо на меня. Кошмарное зрелище!
