Но день пришел!
Они в надежде, в одежде броской и простой решили новых впечатлений и ощущений поднабрать, талант Зинулин испытать, отправилась отца искать, и тестя, призрачного деда
навстречу жизни
с того
света.
Четверг.
В ноябре перепечатка была завершена - три чудесных новеньких экземпляра, в трех аккуратных канцелярских папках с накладкой на каждой: "Леонид Строев. Прыжок. Повесть".
Собирались приятели и подруги Ксении, хвалили, строили перспективы, фантазировали. Уважали.
- Но, - говорил осторожно кто-нибудь, - не напечатают. Все болячки одним комом, такого не бывало, и потому побоятся.
- Но ведь талантливо, - возражали, - правда же, и язык.
- Что язык! Что талант! Если о таком ещё говорить не позволили. Инструкций не было.
Ксения отвечала на это: "Посмотрим". И все кивали, говоря, что время покажет. А время тогда действительно начинало показывать себя. Все затаенно ждали обещанных перемен.
Для начала существовала главная проблема: куда, кому и как. Понимал, что "уличный" путь малошансовый, а знакомых в литературных кругах - ноль
Один приятель предложил какого-то знакомого, у которого мама или папа в редакторах.
- Но к этому парню особый подход нужен, - говорил приятель, - он все по музыке тащится, рок-дела, Европа. Туповат. Он "Прыжок" не оценит. Разве что Ксению к нему отправить. Он от женского пола слабеет.
- Я бы могла поговорить.
Посмотрел на неё и сказал:
- Это не выход. Я пойду сам в редакцию.
Дилетантская затея. Ни один главный редактор и близко не подпустил. А если удавалось кого-нибудь из них сверхзанятых перехватить в фойе или приемной, то сцены выходили безобразнейшие, глупее не бывает. Бежал рядышком и лопотал унизительно:
- Я бы вам хотел рукопись...
- В отдел, молодой человек, в отдел! - и бежит, хотя старик и одышка, хотя вчера только по телевизору говорил, что о молодых душа болит, рукописи просил приносить.
- Но я там был, они отвергают.
- Я своим сотрудникам доверяю. Что же вы все хотите, чтобы я с ума сошел? Тут по пятеро в день - и у всех гениальное, все хотят меня!
- У меня такая ситуация, кроме вас никто не ре...
Но старик уже у машины, дверцу захлопывает и, желая оставить демократическое впечатление, кричит:
- В отдел, молодой человек! Я распоряжусь, чтобы посмотрели со вниманием! Скажите им там, что я просил!
В отделах смотрели месяц-другой и вкладывали бумажку: гадость несусветная, похождения и разгул, бессюжетно, внесоциально, не без таланта, но все равно дрянь, т.к. нет глубины мыслей, тьфу! - одним словом.
