Кот этот записался в судовую роль «Алеши Поповича» в итальянском порту Бари, но никто бы не смог поручиться, что он был родом именно оттуда.
Вот уже четыре года Пуша Шуткин плавал на «Алеше Поповиче», сходил на берег в каждом порту, устраивал там свои дела, но неизменно возвращался, завидев на мачте флаг «Синий Петр»- сигнал «Всем на борт!».
Шуткин пользовался у экипажа и ученых заслуженным авторитетом. Это был солидный боевой, покрытый шрамами кот, исполненный достоинства и благосклонности к двуногим друзьям. И только лишь к Геннадию Шуткин отнесся с каким-то пренебрежением: высокомерно выгибал спину, трубой поднимал хвост, презрительно фыркал, старался по мере сил досадить юному моряку. Вспомним хотя бы историю с борщом.
Нельзя сказать, что Геннадия это не задевало. «Уж не видит ли он во мне соперника», — иногда думал мальчик, и от этой мысли ему становилось не по себе.
Сейчас, встретив кота, Геннадий решил раз и навсегда выяснить с ним отношения.
— Простите, Шуткин, но мне кажется, что вы относитесь ко мне с каким-то предубеждением, — сказал он. — Почему? Разве не получали вы от меня колбасу, селедку, конфеты? Разве не отдал я вам чуть ли не половину праздничного блюда бешбармак, которым нас побаловал старший кок Есеналиев?
Кот выгнул спину, поднял хвост трубой и пошел прочь, но вдруг, словно передумав, повернулся к Геннадию, встал на задние лапы и с горечью запел:
В любом порту живет нахал,
Которому эа дело
Маэстро Шуткин раздирал
Полморды и полтела.
В Бордо бесхвостый обормот
Оклеветал нас жутко,
Сказав, что благородный кот
Всего лишь раб желудка
Но моряки — прямой народ
В душе моей открытой
Они считают. Шуткин-кот
Не любит паразитов.
Не так важна коту еда,
Пусть даже голод гложет,
Мужская дружба мне всегда
Значительно дороже
А вы, Геннадий-новичок,
Поверив гнусным слухам,
Не удосужились разок
Пощекотать за ухом.
Я презираю бешбармак
И жирную селедку,
Зато ценю как дружбы знак
Заушную щекотку
— Так вот, в чем дело! — воскликнул Геннадий, — Приношу вам свои глубочайшие извинения! Разрешите мне немедленно протянуть вам руку дружбы!
Кот, не скрывая удовольствия, выгнул шею, и Геннадий в течение пяти минут щекотал его за ухом.
— Мерси, — сказал наконец кот. — Я совершенно удовлетворен и в знак благодарности дарю вам свою любимую песню, которую довелось слышать только моим истинным друзьям и подругам.
Вспрыгнув на кнехт и взявшись правой передней лапой за леер, кот закрыл глаза и запел чудную песню:
