— Приехали. Россия.
— Все по местам, — сказала мисс Райан. — Представление начинается.
За окном возникли первые признаки приближения границы: голые деревянные вышки, вроде тех, что окружают уголовные лагеря Юга. Далеко отстоя друг от друга, они шагали по пустынному пространству, как гигантские телеграфные столбы. На ближайшей к нам вышке я разглядел человека, смотревшего в бинокль на наш поезд. Поезд между тем на повороте постепенно замедлял ход и наконец остановился. Мы находились на сортировочной станции, в лабиринте путей и товарных вагонов. Это была советская граница, в сорока минутах от Брест-Литовска.
На путях стада женщин, закутанных в платки как в чадру, но шерстяную, ломами расчищали лед, останавливаясь только чтобы высморкаться в ободранные красные ладони. Лишь немногие мельком глянули на “Голубой экспресс”, да и те навлекли на себя острые взгляды многочисленных милиционеров, без дела стоявших вокруг, сунув руки в карманы шинелей.
— Ужас какой, — сказала мисс Типпен. — Дамы работают, а мужчины стоят и смотрят. Как не стыдно!
— Вот так-то, детка, — сказал Джексон, подышав на рубиновый перстень и полируя его рукавом. — Здесь каждый мужик — Кайфолов.
— Попробовали бы со мной так обращаться, — ответлиа мисс Типпен с ноткой угрозы в голосе.
— Но мужчины-то, мужчины — один другого лучше! — сказала мисс Райан. Ее интерес привлекли двое офицеров, расхаживавших взад и вперед под нашим окном: высокие сильные молчаливые типы с тонкими губами и грубыми, обветренными лицами. Один из них поднял голову и, увидев синие глаза и длинные золотистые волосы мисс Райан, сбился с шага.
— Ох, какой это будет ужас! — плачущим голосом сказала мисс Райан.
— Если что, детонька? — спросила мисс Типпен.
— Если я влюблюсь в русского, — сказала мисс Райан, — полная хана. Мама говорила, что с меня станется. Она сказала, если влюбишься в русского, домой не возвращайся. Но, — продолжала она, и взгляд ее снова обратился к офицеру, — если они все такие…
Однако поклоннику мисс Райан пришлось внезапно забыть о флирте, ибо он превратился в рядового небольшой русской армии, пустившейся на ловлю Робина Джоахима. Джоахим, не скрывавший своей страсти к фотографии, в нарушение правил вылез из поезда да еще усугубил свой проступок, попытавшись поснимать. Теперь он зигзагами бежал по путям, еле увернувшись от женщины, которая гневно замахнулась на него лопатой, и чуть не попав в руки охранника.
— Хорошо бы его поймали, — холодно заметила мисс Райан. — Вместе с его чертовым фотоаппаратом. Так и знала, что из-за него у нас будут неприятности.
