Семь храмов | страница 5



Она показала на изваяние и сказала:

— Этого не может быть…

Не может быть — чего? Этого уродливого здания, которое совсем сюда не вписывается? Или учреждения, которое в нем располагается? Сначала «Ядовитая хижина» и череда нашумевших убийств в ее окрестностях, а потом, когда притон уничтожили, — детский садик, эдакий символ просвещения! Но дух места так просто не истребишь. Однако в удивленном взгляде расширившихся глаз женщины в очках и с сумкой читалась не досада, а скорее паника. Мне пришло в голову, что пожилая дама не в себе. Возможно, она шла к врачу, например в психиатрическую клинику, до которой тут рукой подать, и забыла, куда направлялась. Заплуталась в незнакомых улицах, забрела в знакомые воспоминания. Я снова обратился к ней самым ласковым тоном:

— Это всего лишь статуя. Если вы идете к врачу и заблудились, то я вас провожу.

— Разве вы не видите? — повернулась она ко мне, и в ее голосе прозвучало огорчение. — Или вы не знаете эти цветы?

Конечно же, она помешанная, теперь я был в этом уверен. Тем не менее скользнул взглядом по статуе: потрескавшийся серый бетон, вместо отвалившейся левой руки — ржавая проволока. Голова изуродованной девочки была темнее, чем тело: там собиралась роса. На макушке красовался венок из цветов — живых, ярко-желтых, который тут наверняка забыла какая-нибудь другая девочка, живая, из плоти и крови.

— Они свежие, — произнесла маленькая дама в очках. — Кто-то нарвал их рано утром и сплел из них венок. Венок для каменной девы. Как же это? Испокон веку эти цветы расцветают только по весне.

— Ну и что? — успокаивал я ее. — Совсем рядом, внизу под холмом, находится Брожкув; кажется, так он называется, этот ботанический сад при факультете естественных наук. Возможно, им удалось вывести новый вид, который цветет осенью.

Она посмотрела на меня так, как будто с ума сошел я, а не она.

— Вот эти цветы? Да я на коленях бы молилась тому, кому это удалось! Видите ли, господин, это растение лекарственное и довольно ценное. Оно цветет только ранней весной.

В голове у меня мелькнуло детское воспоминание. Я с бабушкой иду собирать желтые цветочки… Мед, сироп от кашля. Старинные рецепты.

Я присмотрелся внимательнее. Маленькая женщина отступила в сторону, чтобы мне было удобнее. Подняв руки, я бережно снял венок с каменной головы. Повертел его, понюхал. Внезапно я сообразил, как называются эти цветы. Мать-и-мачеха.


Я еще держал венок в руках, когда откуда-то донесся тяжелый удар, сопровождаемый отвратительным глухим металлическим звуком. Это пришло из воздуха, с высоты, родилось из колебаний атмосферы. Когда опять воцарилась тишина, я, по-прежнему сжимая в руках желтый веночек, поднял взгляд. Невысокая женщина исчезла, я стоял перед скульптурой в одиночестве. И снова то же самое: теперь удары выстроились в цепочку и оглашали окрестности странными разнородными звуками. Бим-бам, бим-бам, однако иначе, чем следовало бы. На церковной башне раскачивался колокол, и звонил он фальшиво. Часы на руке показывали без четверти девять. Я перепугался. Храм закрыт, но в нем звонят к службе!